Марадентро

– Выдержит, – заверил Золтан Каррас. – Это настоящий мост гуайка. Они строят их на совесть. Говорят, некоторые служат больше пятидесяти лет.

– Откуда вам это знать, ведь вы же сами говорили, что сюда никогда не ступала нога христианина?

– Потому что гуайка переняли приемы у гуаарибо, своих ближайших родственников, а гуаарибо всегда славились как строители мостов, потому что являются единственным племенем в этих краях, которое не любит сплавляться по рекам. Они «длинноногие», вечные странники, все время кочуют, и поэтому им нужны мосты. Вам нечего бояться. Секрет заключается в том, чтобы ухватиться за верхнюю лиану и скользить ногами по веткам, которые ходят ходуном и, кажется, вот-вот сломаются.

– В моем-то возрасте! – не успокаивалась Аурелия. – Господи! В мои годы влипнуть в подобную историю!

Комическое это было зрелище, когда она, умирая от страха, повисла на этом нелепом «мосту» дикарей. Однако Айзе оно показалось замечательным, поскольку продемонстрировало, что мать и братья способны следовать за ней хоть на край света, желая разделить ее судьбу, хотя и были уверены, что такую судьбу им никогда не разделить.

Пердомо Марадентро оставались семьей даже в самых трудных условиях, и это наполняло Айзу гордостью, но она знала, что наступило время освободить близких от этого бремени – повсюду следовать за ней. Этот мост явится для нее последним, потому что там, дальше, была видна широкая равнина, покрытая густыми лесами, протянувшимися до самого подножия тепуя, который был последней вехой их долгого пути.

Спустя час, пройдя три километра от реки, в лесной чаще они набрели на заброшенную индейскую деревню, в которой уже вовсю хозяйничала растительность. Правда, там не было жилищ как таковых; весь ансамбль состоял из большой круглой постройки тридцати метров в диаметре, с открытым двором посередине, к которому поднималась кровля от полуразрушенной внешней стены.

Постройка смахивала на площадь для боя быков в миниатюре, и можно было определить, где обитала каждая отдельная семья – по пятнам, оставленным на земле очагами, и следам от гамаков на столбах.

– Это шабоно гуайка, – пояснил венгр. – Только они возводят подобные постройки, хотя здесь по крайней мере года два, как никто не живет. – Он обвел взглядом вокруг, что-то прикидывая в уме, и добавил: – Тут обитало где-то человек пятьдесят – шестьдесят.

– Почему же они ушли?

– Возможно, у них перестали плодоносить бананы. Индейцы каждые пять или шесть лет сажают новые, и, когда те начинают давать урожай, строят новую деревню.

– Далеко?

– Вряд ли. Каждая группа семей, как правило, обитает на вполне определенной территории и, как правило, ее не покидает, чтобы не вторгнуться к соседям и не начать войну. До них не больше дня пути… – Он тяжело вздохнул: – Ну, все! Теперь все будет зависеть от них. На эти земли – от реки и дальше – ни разу не ступала нога ни одного «цивилизованного».

– Ты уверен? – спросил Себастьян.

– Так же, как в том, что свалял дурака, притащившись сюда, – хмуро отозвался Золтан Каррас. – Вон там, на юго-западе, должны находиться истоки Ориноко, однако, хотя это одна из самых больших рек в мире, до них до сих пор никто не добрался[52]. – Он начал заворачивать винтовку в одеяло и показал на ту, которая была у Асдрубаля. – Будет лучше, если мы спрячем оружие, – заметил он. – Если они его увидят, это еще больше подогреет их враждебность. Одна надежда – что твоя сестра права и они нас ждут. – Он поднял глаза и посмотрел на Айзу. – Они нас ждут, правда? – спросил он.

– Полагаю, да.

– Полагаешь! – с иронией воскликнул венгр. – Ты хоть понимаешь, что, если твое предположение окажется ошибочным, это может стоить нам жизни?

– Понимаю.

– И тем не менее кажешься спокойной, как никогда.

– Да, – согласилась она. – Я спокойна, как никогда. Яноами – люди мирные.

– Ладно! – устало сказал Золтан Каррас. – Яноами мирные. С их территории никто не возвращается, соседние племена клянутся, что те не только убийцы, но еще и каннибалы, однако ты заявляешь, что они мирные, и мне ничего не остается, кроме как поверить тебе на слово. – Он отыскал свою трубку и чертыхнулся. – И вдобавок у меня кончился табак!

Айза подошла к нему и, встав на цыпочки, нежно поцеловала в щеку и улыбнулась.

– Не сердитесь! – попросила она. – Все идет хорошо.

Золтан Каррас взял ее за подбородок и попытался прочитать в глубине ее глаз.

– Хотел бы я тебе верить, – сказал он. – Но у меня такое впечатление, что ты чего-то недоговариваешь. – Он помолчал, а затем добавил: – Ты уже выяснила, что им от тебя нужно?

– Еще нет.

– Ты уверена?

– Даю слово.

– А если это что-то плохое?

– Даже если и так, хуже то, что я оставила позади. Я освободилась от мертвецов. – Айза повернулась к матери и ласково взяла ее за руку. – Они больше не вернутся! – сказала она. – Ксанан – последний, и очень скоро он тоже уйдет. И тогда я смогу спать спокойно. Наверно, я потеряла Дар.

– В обмен на что? – поинтересовался Себастьян.

– Какую бы цену ни запросили, я готова ее заплатить, – спокойно ответила Айза. – Любую!

– Мне страшно, – проговорила Аурелия.