Марафон нежеланий

Территория не была похожа на нашу: у нас все домики стояли в ряд, а у них уходили в глубь джунглей, карабкаясь вверх по склону. За навесом была простенькая кухня на открытом воздухе: плита с двумя конфорками, раковина и стол для готовки. Далее – продолговатый домик, похожий на наши, но в несколько раз шире. Там жили те, кто остался после предыдущих школ. За домом был густой сад, не похожий на тропический лес, было заметно, что растения посадили люди. В глубь сада вела тропинка, выложенная темными камнями, как у нас на пляже. По тропинке мы вышли к еще одной поляне, совсем крошечной. На ней стояло четыре домика, а по камням выше, на выступе скалы, – пятый.

Лина шла, как будто бывала здесь каждый день. Снисходительно кивала, когда слышала наш шепот: «О, это дом Адама».

Мы послушно, не останавливаясь, прошли мимо него. Как же хотелось оказаться внутри. Посмотреть, как живет человек, для которого вся жизнь – произведение искусства. И доверить ему свою жизнь, чтобы он умелыми руками художника стер все ненужное, оставив только пульсирующий нерв, на который можно будет нарастить подлинный, больно-прекрасный сюжет.

От домика Адама в джунгли вела крутая тропа. Мы почти сразу же начали задыхаться. Минут через десять мы вышли к развилке. Если, стоя спиной к морю, повернуть налево, мы должны были выйти где-то в районе наших ворот.

Пока мы ждали отстающих Лёву и Леру, я думала, что мы пойдем к воротам, что это просто разминка. Но нет, как только ребята поднялись, не давая им шанса на передышку, Тимур повел нас направо по менее утоптанной тропе.

От пота щипало глаза, он был во рту, неприятно щекотал спину и живот. Волосы, майка и даже трусы были мокрыми. Так неприятно, просоленно мокрыми. Более-менее сухими оставались только джинсовые шорты.

Первый привал мы устроили только через полчаса – так сказал Тимур, мне казалось, что прошел час как минимум. Мы поднялись примерно на середину высоты окрестных гор и вышли на открытую площадку с панорамным видом на бухту.

– Наше секретное место, – умиротворенно улыбнулся Миша, сел на землю и прикрыл глаза.

Несмотря на усталость, мы все оценили вид. Наверное, поэтому они и устроили привал именно здесь. Красота зеленовато-бирюзового моря и темных островов-кочек отвлекала от усталости. Все как-то отстраненно и глуповато смотрели на искрящуюся от солнца воду и молчали.

Я не плавала в разбухших до непонятной формы мыслях, как обычно. Просто наслаждалась обилием кислорода в голове и молочной кислоты в мышцах. Так четко чувствовала, как дышу, как напряжены спина, бедра и икры. И вдруг, ощутив горячее солнце на плечах, сказала себе: «Я здесь. В мире с собой. И я счастлива». Улыбнулась самой себе, как любимому ребенку, и подумала, что никогда еще я не ощущала себя настолько собой, как в этот момент. Без вопросов: «А что будет дальше?», «Заслужила ли я этот прилив счастья?». Я просто любила себя и жизнь.

Сава с Ритой развлекались тем, что угадывали в очертаниях островков предметы и силуэты животных. Их разговор был похож на беседу двух маленьких детей:

– Вот тот остров похож на зевающего крокодила.

– Какой? Какой? Вон тот? Ой, да, точно!

Лера рвала нижнюю часть майки, чтобы завязать ее под грудью. Рвала медленно, видимо пытаясь найти себе помощника с сильными мужскими руками. Но все мужские руки были заняты более важными делами. Наученный жгучим опытом прошлых недель, Лёва густо мазался кремом от загара. Он не выпускал крем из рук, потому что постоянно вспоминал о каком-нибудь новом месте – от ушных раковин до пальцев ног. После него бутылка с питьевой водой выскальзывала из рук, а в воздухе витал аромат детского крема.

Миша раскладывал перекус по картонным тарелкам. Сузив глаза и что-то бормоча, он пытался положить всем поровну, по-математически поровну – до крупинки риса и ворсинки водоросли.

Тимур задумчиво водил пальцем по карте. Доводя маршрут до конца, он морщился, качал головой и начинал заново, чуть изменяя траекторию. Так и хотелось его спросить: он только начал планировать маршрут, и привал – это предлог для того, чтобы подумать, куда идти дальше? Антон что-то рисовал в блокноте. А Макс, похоже, не навравший о трекинге к базовому лагерю Эвереста и месяце в буддистском монастыре («Ко мне там прикоснулся сам лама, и я онемел. Буквально. Неделю вообще не разговаривал. И еще полгода не ругался матом. Вообще. Хотел выругаться, но язык как будто немел»), энергично разминался, давая советы в пустоту о том, как правильно дышать и распределять вес тела при подъеме.