Марфа окаянная

«Посол московский возвратился к государю с уверением, что не слова и не письма, но один меч может смирить новгородцев. Великий князь изъявил горесть: ещё размышлял, советовался с матерью, с митрополитом и призвал в столицу братьев, всех епископов, князей, бояр и воевод. В назначенный день и час они собрались во дворце. Иоанн вышел к ним с лицом печальным: открыл Государственную думу и предложил ей на суд измену новгородцев. Не только бояре и воеводы, но и святители ответствовали единогласно: „Государь! Возьми оружие в руки!“ Тогда Иоанн произнёс решительное слово: „Да будет война!" — и ещё хотел слышать мнение совета о времени благоприятнейшем для её начала, сказав: „Весна уже наступила: Новгород окружён водою, реками, озёрами и болотами непроходимыми. Великие князья, мои предки, страшились ходить туда с войском в летнее время, и когда ходили, то теряли множество людей". С другой стороны, поспешность обещала выгоды: новгородцы не изготовились к войне, и Казимир не мог скоро дать им помощь. Решились не медлить, в надежде на милость Божию, на счастие и мудрость Иоаннову. Уже сей государь пользовался общею доверенностью: москвитяне гордились им, хвалили его правосудие, твёрдость, прозорливость; называли любимцем Неба, Властителем Богоизбранным; и какое-то новое чувство государственного величия вселилось в их душу».

Карамзин

«И тотчас князь великий послал за всеми братьями своими, и за всеми епископами земли своей, и за всеми князьями, и боярами своими, и воеводами, и за всеми своими воинами. И когда сошлись все к нему, тогда сообщает им замысел свой — идти на Новгород ратью, ибо во всём изменил он. И князь великий, получив благословение от митрополита Филиппа, а также и от всех святителей земли своей, и от всего священного собора, начал готовиться к походу, а также и братья его, и все князья его, и бояре, воеводы, и все его воины...»

Московская повестьо походе Ивана III Васильевича на Новгород