Маргиналка (СИ)

Удивительно быстро девушка менялась, причём совершенно добровольно. Если ещё вчера она не выносила того факта, что у её отца есть другая женщина, то сейчас она даже спрашивала, как скоро к ним в гости приедет Грэйс. Каждый раз, как возвращался из участка Алан, дочь накрывала ему на стол. Мужчина был, наконец, счастлив: всё устаканивалось. Конечно, поведение Розали создало ему ряд проблем, но каждая из них была решаема. Некоторые трудности исчезали сами собой, за некоторые стоило заплатить. Одно было ясно точно: на жизнь в Спрингфилде это никак не повлияет.

Грэйс, тем временем, творила. Она ухватила вдохновение за хвост и писала портрет, заказанный Эриком. В Спрингфилде было тихо, и это только способствовало работе. Каждый штрих был Бэйкер в радость. Особо её подталкивал к продуктивности тот момент, что пишет она не для безликого заказчика, а для человека, который, в первую очередь, сделал доброе дело.

Когда Алан в очередной раз вернулся из участка в Карсон-Сити, дело уже было готово отправиться на дальнюю полку. Во всяком случае, для Розали. Ей повезло — всё же удалось выкрутить всё таким образом, чтобы она прошла там как свидетель. Максимум, что ждало девушку — суд, и то, только ради дачи очередных показаний против шайки моральных уродов, которые Роуз те колёса толкнули. Как выяснилось немного позже, они же её и обчистили, но что-либо ещё сделать не успели — прохожие вызвали девушке скорую.

Мисс Марш накрывала на стол, вспоминая при этом, как же вкусно готовил Эрик. Она пыталась приблизиться к его стряпне, но опыта для этого было мало. Девушка прекрасно понимала, что Алан на любой её кулинарный шедевр ответит словом «вкусно», но ей этого было мало. Она хотела, чтобы это самое «вкусно» прослеживалось во взгляде. Накрывая на стол в очередной раз, Роуз улыбалась. Улыбался и полицейский — видеть дочь в добром здравии и настроении было для него, пожалуй, лучшей наградой за все те годы, что он старался вырастить из неё человека.

Где-то в глубине души, конечно, Алан боялся, что маленькая беглянка ещё покажет зубки, но что-то ему подсказывало, что на грабли прыгать ей не захочется.

Всю небольшую квартиру залил аппетитный аромат жаренного мяса и кабачков. Роуз открыла форточку, но с улицы тянуло сладкой выпечкой — буквально под окнами располагалась небольшая частная пекарня. Алан, к слову, повадился в неё заходить, отчего каждый день на столе в салатнике были не овощи, а круассаны с шоколадной начинкой и сдобные сладкие булочки с изюмом. Если вторые уплетал сам мужчина, то за первые душу готова была продать не только Розали, но и периодически появляющаяся в квартире Грэйс.

Когда Алан присел за стол, девушка задумалась. Она долго водила вилкой по тарелке, периодически отрезая маленькие кусочки от стейка или всячески издеваясь над кружочком кабачка.

— Пап, я хотела поговорить, — вдруг начала Роуз.

— О чём? — Марш-старший отвлёкся от трапезы.

— О маме, — девушка положила столовые приборы на тарелку. — Какой она была?

— Красивой, — Алан мечтательно улыбнулся. — Доброй, умной. И упёртой, как ты, если даже не хуже.

— Ты скучаешь по ней?

— Я не знаю, Роуз, — мужчина тяжело вздохнул. — Прошло уже много лет. Я часто возвращался к тому моменту… И каждый раз чувствую себя виноватым, — он сделал паузу. — Я пытался забыть Эннис, но не могу. Твоя мама всегда будет занимать в моей памяти одно из самых светлых мест.

— Пап, прости меня, пожалуйста, — глаза Розали были на мокром месте. — Я всегда понимала, что не мог ты ничего сделать. Я не знаю, почему я всегда тебя винила в смерти мамы, а не того урода. Я у тебя какая-то дурная, а ты так постоянно за меня трясёшься…

— Роуз, солнышко моё, — Алан поднялся на ноги, подошёл к дочери и обнял её со спины. — Как бы ты не вела себя, я всё равно буду любить, ведь ты — единственный человек, которому я могу доверить свою жизнь. Ты — часть меня. Твои проблемы — это и мои проблемы тоже.

— Но почему? — девушка обернулась к отцу. — Ты ведь постоянно говоришь, что я взрослая, что мне пора научиться самой разбираться с трудностями и просто в них не встревать.

— Что бы я не говорил, я всё равно буду за тебя переживать больше, чем за себя, — Марш улыбнулся.

***

Когда Эрику пришло почтовое извещение, он долго не мог понять, кому от него и что надо. На почту всё же сходить пришлось. Увидев лишь форму посылки, он прекрасно понял, что там.

Тот самый портрет. Дотащив его до своей квартиры, молодой человек снял всю почтовую шелуху. Мать на нём была невероятно красивой. Грэйс действительно была мастером своего дела. Чёрт возьми, она даже вставила всё это в багет! Но Эрик не знал всей цены вопроса, он внёс ведь лишь залог, который покрывал никак не работу, а лишь исходные материалы.

Потянувшись за телефоном, он задел портрет. С обратной стороны выпала записка.

«Дорогой Эрик! — было написано там. — Я бесконечно благодарна Вам, ведь Вы помогли моему любимому человеку стать счастливым. Сделаю же счастливым Вас и я, ведь моя работа — подарок за Вашу доброту. С уважением, Грэйс Бэйкер».