Маргиналы в советском социуме. 1930-е — середина 1950-х годов

Был нарушен принцип определения наказания за совершённое (выделено нами. —

А. Ш.) преступление. Часть граждан СССР по национальному признаку «предупредительно» обвинялась в измене Родине, тем самым нарушалось декларированное Конституцией СССР равенство всех граждан, независимо от национального признака.

В соответствии с принципами уголовного законодательства любое наказание должно иметь законную форму и срок. По действовавшему в годы войны УПК РСФСР, обвинение в шпионаже являлось прерогативой судебной власти и предполагало особую юридическую процедуру, что прямо указывалось в соответствующей статье Уголовного кодекса РСФСР.

Характерно, что в Указе не определялись сроки наказания, что является необходимым в любой системе правосудия, даже в случае назначения наказания в виде пожизненного заключения. Таким образом, исходя из самой буквы Указа, депортация изначально подразумевалась как бессрочное наказание, что не оговаривалось, очевидно, в целях предупреждения социальных эксцессов.

В конечном счете речь идет о назначении своего рода превентивного наказания за действия, которые еще не были совершены, но могли быть гипотетически совершены исключительно лицами конкретной национальности. Наказание выражалось в том, что «для предупреждения серьезных кровопролитий» все немецкое население, проживавшее в районах Поволжья, было переселено в другие районы. Чтобы несколько смягчить формулировку данного решения, советское руководство указало на необходимость наделения переселяемых землей и оказания им государственной помощи «по устройству в новых районах». Такая формулировка приближала депортируемых немцев по статусу к эвакуируемым, однако на практике, да и в последующей нормативно-правовой базе получила иное толкование. Вышесказанное позволяет определить депортацию с позиций сложившихся к началу 1940-х гг. политических и правовых норм как «процесс принудительного переселения, отдельных социальных (и) или этнических групп, осуществляемый специально уполномоченными органами государства с целью предупреждения политических преступлений в их среде». Таким образом, Указ Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 г. определил новый политико-правовой статус более миллиона советских граждан.

Особую сложность для исследователя представляет оценка депортации и спецпоселения российских немцев как превентивного наказания. Под превентивным наказанием понимается претерпевание неблагополучных последствий за еще не совершенные деяния. В советской системе правосудия подобный принцип отсутствовал и, соответственно, не прописывался и не регламентировался законом. Возникает логичный вопрос: имело ли советское руководство право на данное мероприятие? Исходя из принципов позитивистской юридической школы, господствовавшей в тот период и не утратившей своих позиций и поныне, государство является источником права. Следовательно, решение о депортации и спецпоселении российских немцев в чрезвычайных условиях было, с точки зрения государства, законным, легальным и легитимным, а также «правомерным» с позиции населения, что подтверждается, в том числе, отсутствием реального сопротивления. Российские немцы были вынуждены принять это наказание и распределить ответственность на весь этнос, что ставит перед нами уже вопросы массового и этнического правосознания и субъективного восприятия населением репрессивной политики советского государства. Данный вопрос продолжает оставаться актуальным и в наши дни, приводя к периодическим попыткам пересмотра оценок репрессивного периода в СССР.

С позиций Л. П. Белковец, депортация немцев подпадает под понятие «специального административно-правового режима спецпоселения»[968]. По ее мнению, чрезвычайное положение, в котором находился СССР, давало правительству возможность обосновать выселение немцев и особый режим их проживания с позиций государственной безопасности. Однако установление специального административного режима не связано с решением вопроса о виновности или невиновности человека, а преследует иные цели. Выселение же немцев по Указу и другим документам жестко привязывалось к «вине» немцев. Это имело исключительно важные последствия для процесса маргинализации немецкого этноса. Провозглашенная государством «виновность» немцев, наряду с другими причинами, не позволяла им преодолеть последствия маргинализации, не давала возможности покинуть пограничное состояние — отбывающих наказание — и вернуться к статусу полноправных граждан.