Марьяна. Проданная в рабство

С момента моего приезда в Бухарест не прошло и трех месяцев, и я опять переехала. В Питешти я сначала поселилась у матери, потом сняла небольшую квартиру в том же доме. Обустроившись в офисе мэрии, я связалась с близлежащими детскими приютами, чтобы предложить свои услуги, которые были приняты с энтузиазмом. Я планировала проводить профилактические беседы с подростками, чтобы убедить их не убегать из приюта. Мне хотелось донести до них, что на улице им будет гораздо хуже и у них не будет шанса оттуда выбраться. В детском доме было нелегко, но, по крайней мере, они могли посещать школу, приобрести какую-нибудь специальность. Я нашла себе добровольных помощников в университете — преподавателей и студентов кафедры психологии и социальной помощи, которые согласились проводить некоторое время в детских домах, чтобы играть с детьми и водить их на прогулку. Кое-кто даже забирал детей к себе на уик-энд. Средства, выделяемые детским приютам, были ограничены, а дети нуждались во всем. Негосударственная организация «Нагала» собирала для них одежду, шампуни и другие предметы первой необходимости. Вскоре к проекту подключились и другие добровольцы; среди них были пожилые дамы, живущие по соседству. Возвращаясь с рынка, они заходили в детский дом и передавали детям пирожки и пакеты с печеньем.

Моя деятельность распространялась также и за пределы детских домов: многие дети жили на улицах. Одни сбежали из приюта, другие слишком привыкли к улице, чтобы позволить запереть себя в четырех стенах. К ним было сложно подступиться. Прежде всего их нужно было найти, так как они прекрасно умели прятаться на заброшенных складах, а также в подземных сооружениях города, возле коммуникаций с теплыми трубами. Полицейские иногда организовывали засады рядом с эвакуационными люками и отлавливали некоторых из беспризорников, когда те поднимались на поверхность, но сами вниз никогда не спускались. Побывав пару-тройку раз в этих влажных тошнотворных клоаках, я прекрасно понимала полицейских. Эти ребятишки не боялись ничего, они научились выживать в любых условиях. Жестокое обращение, побои, абсолютная ненужность… Их ужасные истории были похожи одна на другую. Тогда я даже не представляла, что, оказывается, бывает и хуже.

Проданные

— Яна Матей? Это комиссар полиции.

— Добрый день, чем могу помочь?

— У нас здесь три девушки, которые подали жалобу на своего сутенера. Им необходимо пройти медицинский осмотр в больнице, но мы не можем везти их в таком виде: они почти голые! Не могли бы вы привезти им какую-нибудь одежду и что-нибудь перекусить?

Это случилось в марте 1999 года. Я работала по своей программе уже целых три месяца, и службы полиции, к которым я часто обращалась в случаях, касающихся бездомных детей, теперь хорошо меня знали. Время от времени они привозили ребятишек в участок и звонили мне, чтобы проверить, не сбежали ли они из детского дома. На этот раз все было по-другому. Мне рассказали о проститутках, и я предположила, что они были старше тех, с кем я обычно работала. По прибытии в полицейский участок меня проводили в комнату, где на стульях сидели перепуганные девчонки. По их чересчур накрашенным лицам пролегли дорожки от слез и черной туши. Я была в шоке! Мне говорили о девушках, а я видела перед собой детей! Полицейский оставил нас одних.

— Здравствуйте, меня зовут Яна. Мне сказали, что вы хотите есть. Будете? Я вам и свитера привезла. Ну-ка, посмотрим, какой у вас размер. Да уж, вы совсем не толстые!

Поняв, что я не имею отношения к полиции, девчонки расслабились. Я воспользовалась этим, чтобы выяснить их возраст. Самая маленькая, брюнетка с длинными волосами, ответила первой:

— Мне пятнадцать.

— А тебе?

— Четырнадцать.

— Тебе?

— Шестнадцать.

— Что вы делаете в полицейском участке?

— Мы подали жалобу на тех, кто заставил нас заниматься проституцией.

— Заставил?

— Ну да… Нас же продали.

— Как это — продали?

— Ну, как обычно, продали и все.

— Продали кому?

— Одной женщине.

— Но кто вас продал?

— Другая женщина.

Я была ошеломлена. Эти подростки будничным тоном рассказывали мне, что их продали. Продали! Как скотину! Я ничего не понимала.

— Вы хотите сказать, что кто-то назначил цену и другой человек дал денег, чтобы купить вас?

— Да.

— Как рабов?!

— Ну да.

Все три девочки смотрели на меня так, словно я только что прилетела с планеты Марс. Я была потрясена. Почему полицейские мне ничего не сказали? Наверняка это был уже не первый случай. Я знала, что некоторые проститутки были совсем юными, но то, что они были несовершеннолетними… В Австралии проституция была легальной и строго контролировалась. Правительство регулярно проводило проверки в публичных домах: по моим сведениям, там никогда не работали несовершеннолетние[18]. Да к тому же по принуждению! А тот факт, что их могли при этом продать, вообще не укладывался в моей голове. Никогда я не слышала подобных историй. Как такое вообще возможно? Я не удержалась и спросила:

— И во сколько вас оценили?

— Два миллиона леев.