Марьяна. Проданная в рабство

Взволнованная подруга дала мне 300 долларов. Этого должно было хватить на три месяца аренды четырехкомнатной квартиры. Мы переехали в сентябре 1999 года. На этот раз я была одна: у меня не было средств, чтобы нанять социального работника. Нам едва хватало денег на еду. И тогда я начала рассказывать о своем проекте всем знакомым и просила их передать информацию дальше и, по возможности, найти того, кто мог бы нам помочь. Все вокруг меня мобилизовались. Одни пекли пироги, другие приносили нам овощи, консервы, крупу. Было понятно, что так не может продолжаться долго: мне необходимо было срочно найти спонсора. Это означало заполнение огромного количества бумаг.

Я написала свой вариант проекта и погрузилась в телефонный справочник социальных меценатов. Это были настоящие маркетинговые исследования! Необходимо было найти ассоциации, финансирующие проекты, подобные моему, узнать, в каких странах они работали, найти человека, которому следовало адресовать мой запрос, выставить свою кандидатуру в соответствии с каждой предлагаемой программой… и терпеливо ждать ответа.

Тем временем жизнь в съемной квартире постепенно налаживалась. Девочки приходили в себя, успокаивались и по крупицам рассказывали мне об испытаниях, через которые им пришлось пройти. Все трое были из одной среды. Отец Илинки, например, сидел в тюрьме за убийство ее матери. Бабушка, приютившая Илинку, считала ее виновной в этой драме. Щуплая Екатерина постоянно подвергалась побоям. Отец бил ее подковой, которую вкладывал в перчатку. Когда я связалась с этим мужчиной, чтобы рассказать ему новости о дочери, мне захотелось проверить правдивость этих чудовищных обвинений:

— Это правда, что вы били ее подковой?

— Да, но знаете, она была такой несносной.

— Но почему подковой?

— Я не хотел повредить себе руку.

Кто мог защитить маленькую девочку? Соседи? Даже не мечтайте. В этой среде не принято вмешиваться в дела других. Достаточно было единственной фатальной встречи, чтобы Екатерина перешла от одного палача к другому. Принуждаемая к подчинению сначала со стороны отца, а затем — своего сутенера, она, чтобы как-то выжить, выработала в себе поразительную способность к адаптации, став настоящим хамелеоном. У нее был дар говорить именно то, что вы хотели бы услышать, и подстраивать свое поведение под желание окружающих. И было сложно понять, о чем она думает на самом деле.

Эти девочки, лишенные детства, слишком рано столкнулись со взрослыми проблемами… Марьяна, робкая Марьяна, должна была вот-вот родить. Когда я взяла ее под свое крыло, она была на втором месяце беременности, судя по всему, от одного из дальнобойщиков. Когда на свет появился ее сынишка, я научила ее элементарным правилам ухода за малышом, поскольку объяснить ей эти простые истины было некому. Эти девочки-подростки, которых уже успела потрепать жизнь и в чем-то уже такие взрослые, по сути были еще совсем детьми. Их нужно было всему учить: они не умели ни готовить, ни вести хозяйство, они не соблюдали режим и не подчинялись дисциплине. Я не была их матерью, но старалась обращаться с ними, как с собственными детьми, со всей любовью, которой им так недоставало, но также и с необходимой твердостью, чтобы научить их жить в обществе. Им еще ни разу не предоставляли такого шанса; это были всего лишь отчаявшиеся девочки, которые нуждались во внимании больше, чем кто-либо другой. Мы много разговаривали; я пыталась убедить их в необходимости следовать некоторым правилам, а также старалась донести до них, что это обучение поможет им повзрослеть, стать независимыми, то есть принесет долговременную пользу.

Четвертая девочка, Адела, которой было четырнадцать лет, присоединилась к нам уже после переезда в квартиру. Пятая, Жоржета, которой едва исполнилось тринадцать, прибыла чуть позже.

Теснота, в которой под одной крышей оказались пять подростков и один младенец, неизбежно вызывала некоторые трения. Очередь в ванную, толкотня на кухне… Когда вечером я тихо бормотала себе под нос: «На ужин надо сделать морковный пирог», — все дружно вскакивали со своих мест, чтобы проследовать за мной на кухню. Так не могло больше продолжаться! И это не считая того, что Марьяна, Илинка и Екатерина проявляли агрессию по отношению к новым девочкам: эта квартира была их территорией — они прибыли сюда первыми и всячески это демонстрировали. Я постоянно слышала, как они шепчутся между собой, исключая из беседы двух других. Уверенные в своей правоте, они как-то отвели меня в сторонку:

— Это плохие девочки, Яна. Им нечего здесь делать!

— И чем же вы лучше их?

— Эти девочки злые, они здесь как у себя дома!

— Они и есть у себя дома, так же, как и вы. Вам придется научиться ладить друг с другом.

Определенно, пора было внести немного порядка и организованности… Вместе мы составили график, где четко распределили обязанности. Уборка, готовка, стирка — каждая девочка должна была выполнять эти работы по очереди. Необходимо было учитывать и другие их повседневные занятия: ребенок Марьяны, расписание уроков в школе…