Марьяжник

– Ушли, – Матвей Евграфович оставил без внимания первый вопрос супруги.

Но Ульяне Дмитриевне, похоже, наскучило одиночество, и она была совсем не прочь поговорить с мужем.

– Расскажи мне, в чем дело, Матвей, – она переместила раскрытый журнал на столик, подвинулась ближе к Головацкому и осторожно запустила тонкие пальчики в седую непослушную шевелюру супруга. – Я ведь знаю, как тебе иногда необходимо выговориться. Я ничего не понимаю в твоих делах, и советчик из меня – никудышный, но, выговорившись, ты сам сумеешь найти решение. Сумеешь выйти из тупика.

Головацкий тяжело вздохнул. В словах Ульяны Дмитриевны, бесспорно, было зерно истины. Так уже было не раз. Он говорил, она молча слушала, а затем в сознании Матвея Евграфовича словно вспыхивало что-то… Какая-то ниточка, которую он в слепоте своей не видел прежде, но теперь, увидев, понимал: достаточно только потянуть за нее и…

– В этом деле немало загадок, – начал Матвей Евграфович, прикрыв единственный свой зрячий глаз. – Очень много странного и необъяснимого. Преступник хитер и ловок. Однако я уверен, что, как минимум, три несчастных случая – это в действительности убийства. И они определенно должны быть связаны между собой. Должны! И они связаны. Другое дело, что пока у меня нет ровным счетом ничего, кроме разрозненных догадок. И человек… Да-с…

Матвей Евграфович замолчал, и Ульяна Дмитриевна вынуждена была спросить:

– Что за человек, Матвей?

Головацкий открыл глаз. Она внимательно смотрела на него, внимательно слушала, профессор чувствовал ее легкое дыхание на своей правой щеке. Он уже намеревался было продолжить, но что-то остановило Матвея Евграфовича. Слова так и застряли в его горле.

– Я не знаю, – через силу улыбнулся он. – В том-то и дело, душенька, что я ничего не знаю. Да-с… А знать бы хотелось. Определенно хотелось. Кстати, ты уже ужинала?

Резкая перемена темы немного озадачила Ульяну Дмитриевну.

– Нет… Я ждала тебя.

– Вот и славно, душенька, вот и славно, – Матвей Евграфович машинально поправил выбившийся локон из прически супруги, а затем решительно поднялся на ноги. – Я скажу Глафире Карловне, чтобы она подавала немедленно.

Мысли профессора так и остались не высказанными вслух.

* * *

– Потолкуем? – Михайлов небрежным жестом швырнул на стол золотой.

Глаза массивного широкоплечего мужчины с двумя сильно выпирающими передними зубами алчно блеснули. Он даже не взглянул на подсевшего к нему человека. Все его внимание сосредоточилось на блестящей монете. Михайлов слегка щелкнул пальцами, напоминая завсегдатаю трактира «Кувалда» о своей скромной персоне.

«Кувалда» была уже третьим по счету заведением из семи, располагавшихся в относительной близости от пересечения Никитинской и Васюкова. В двух первых Егор не сумел раздобыть никакой информации о невысоком мужчине, прихрамывающем на левую ногу. Ни в тот злополучный вечер, ознаменованный трагической гибелью губернского чиновника Сербчука, равно как и в никакой иной, никто не видел человека, схожего с описанным Кондором. Впрочем, Михайлов и вел расспросы без всякой надежды на успех. Он лишь выполнял четкие инструкции профессора Головацкого…

Мужчина с двумя выступающими передними зубами сумел-таки оторваться от предложенных Егором денег и поднял глаза на своего визави. Михайлов открыто улыбнулся:

– Ты тут каждую ночь, приятель?

Это был стандартный вопрос, с которого Егор начинал общение с трактирными завсегдатаями. Причем он вовсю старался сойти среди этого контингента за своего. Получалось не очень убедительно, а потому и приходилось заинтересовывать собеседников звонкой монетой. Вот как сейчас.

– Ну, каждую не каждую, а бываю частенько, – невразумительно ответил мужчина. – Меня тут каждая собака знает. Фрол.

Он протянул Михайлову руку, и Егор пожал ее чуть поспешнее, чем следовало. Человек, представившийся Фролом, выразительно хмыкнул. В таких местах, как трактир «Кувалда», выражать столь открыто свои эмоции было не принято. «Свои» так не поступали. Но Фролу, видимо, сегодня было наплевать на условности. Он находился в изрядном подпитии, а следовательно, и в прекрасном расположении духа. Михайлов запоздало понял, что погорячился с предложением золотого. Фрол и без того мог рассказать все, чего бы ни пожелал собеседник.

– Егор, – представился он в свою очередь и тут же вернулся к прерванной теме разговора: – А минувшей ночью был здесь?

– Вчерась, что ли? – переспросил Фрол.

Михайлов кивнул.

– Ну, так бы сразу и говорил! А то «минувшей»! И где только словечек таких мудреных понабрались. Ну, был я тут вчера, был. И кто тебя интересует, мил человек? Тока сразу предупреждаю, на хороших людей я ни в жисть доносить не стану.

Фрол хоть и был в подпитии, но сразу понял, что незваный гость подсел к его столику неспроста. Михайлов это отметил. Тем лучше. Открытый разговор без разного рода экивоков и околичностей его и самого устраивал.