Мариэль. Замок в ипотеку

Шеймас изменился в лице, будто мысль о свидании Мари с Вейцом сводила его с ума.

— Ты не передумала?

— Я не знаю его жену. Так что я перед ней ни в чем не виновата. Мы идем дальше?

Мари вела себя непринужденно и чувствовала, что ее непоколебимость еще больше заводит Шеймаса. Его волосы периодически темнели, полыхая красным — сигналом злости, а на щетинистом лице перекатом стальных шариков играли желваки.

— Нет у него никакой жены, — проворчал он и, развернувшись, пошел дальше.

Мари расплылась в довольной улыбке. Шеймас ревновал ее и делал все возможное, чтобы предотвратить ее флирт с другими мужчинами. Любой женщине будет приятно знать, что у нее есть поклонник, готовый ради нее на все. К тому же у нее отлегло от сердца. Вейц свободен! Не то, чтобы она теплила большие надежды на их совместное будущее. Просто спать будет спокойней, зная, что завтра к ней не явится разъяренная супруга мужа-изменника и не сравняет ее с городской канализацией.

— Вот она, — Шеймас, выйдя на небольшую опушку, показал на низкие кустики с фиолетовыми плодами. — Сиега. Сочная, сладкая, питательная и лечебная. В толченом виде ее принимают от простуды. Но в нашей области простуда — заболевание редкое, поэтому нет необходимости ходить в лес.

— А кавры далеко? — Мари села у одного из кустов и принялась его обирать.

— Они могут быть где угодно. Это их дом.

Мари покачала головой.

— Шеймас, тебе нравится пугать и дразнить меня? Ты сам говорил, надо время, чтобы кавры приняли меня. Ты не завел бы меня прямо в их логово.

Он отставил корзину и присел рядом с Мари.

— Ты ведь не чувствуешь от меня опасности, так? — спросил он, тоже сорвав ягоду.

— Нет, — ответила Мари, подняв лицо и робко взглянув в ярко-зеленые глаза Шеймаса, в тени густых крон кажущиеся еще ярче. — Ты оберегаешь меня.

— Как это — быть запечатленной с двумя?

— Это сложно, — честно призналась Мари и, придвинув корзину, ссыпала туда сорванные плоды. — Но интересно. Особенно сравнивать.

— И кто из нас с Лу лидирует?

— Он нежный, романтичный, ласковый предатель. Ты грубый, наглый, невоспитанный друг. Вы оба хороши.

Шеймас засмеялся, и Мари обратила внимание на появившиеся ямочки на его щеках. И как она раньше их не замечала! Они придавали ему некую беспечность, приоткрывали завесу той черствости, которой он оброс в Трейсе, а возможно, и намного раньше. Он наполовину палал, а значит, отчасти такой же взбалмошный, как сама Мари.

Собирая ягоды, она тайком поглядывала на Шеймаса и признавала, что он становится для нее намного больше, чем деловой партнер или друг. Мари сроднилась с его взглядом, улыбкой, голосом. Она привыкла к тому, что у него две пары потертых штанов и две майки, которые он надевает через день после тщательной стирки Гильи. Привыкла к терпкому запаху его пота, сигаретного дыма и машинного масла, которым, очевидно, пропитались даже его волосы. К его небрежным привычкам. На счету Мари были исключительно деловые мужчины в костюмах, туфлях, с брендовыми очками и часами. Те, кто либо не курит, либо предпочитает дорогие сигары. Кто пьет не дешевый эль в забегаловке, а заказывает виски и коньяк долгосрочной выдержки. Кто ест фуа-гра, а не бычий член, чтобы впечатлить женщину.

— Это тебе! — Шеймас протянул Мари где-то незаметно сорванный цветок, напоминающий что-то между розой и пионом и пахнущий ландышами.

Она улыбнулась, пытаясь вспомнить, когда в последний раз ей дарили цветы, и смущенно приняла подарок.

— Спасибо, — почти шепотом сказала Мари.

Шеймас, которому ухаживания в новинку, растерялся от собственной неуклюжести и тут же сменил тему.

— Корзина полная. Пора возвращаться.

Они вернулись к свейху, под настоящее пекло. Пленка из сока листьев на коже Мари мгновенно подтаяла и превратилась в клей. Ей стало не по себе.

— Долго еще до заката? — спросила она, пока Шеймас убирал корзину в багажное отделение.

— Время есть, а что?

— Здесь где-нибудь можно искупаться?

— Да. У Малинового озера есть чистый, теплый приток. Хочешь искупаться?

— Очень! Детский дом, где я выросла, находился в небольшом городке. Там была речка. Неглубокая, но широкая. Летом мы с мальчишками не вылезали из нее. Я не купалась на реке уже лет тринадцать.

— У нас нет полотенец, — сказал Шеймас.

— На такой жаре быстро обсохнем.

— Как хочешь.

Через полчаса они прибыли на песчаный пляж, усеянный осколками разбитых ракушек. Вода в реке была настолько прозрачной, что Мари отчетливо видела разноцветные камешки и мальков на дне. Не дожидаясь, пока Шеймас позволит ей нырнуть, она на бегу скинула с себя сапоги, рубашку и шорты и бросилась в воду. Вынырнув на поверхность, хватанув глоток воздуха и пригладив за спину намоченные волосы, Мари застонала от удовольствия. Вода была как парное молоко. Улегшись на спину, она прикрыла глаза и дала своему уставшему телу мгновения отдыха и безмятежности. Именно мгновения, потому что вскоре в реку запрыгнул Шеймас и окатил Мари бодрой волной.