Мария кровавая

Столь же великолепны были и послы. Каждый ехал в паре с лордом из Совета. И не так-то просто было выбрать, кому из советников какого посла сопровождать. Было решено, что французскому послу пару составит Пэджет, который после канцлера являлся ведущим членом Совета, а лорд Клинтон будет сопровождать временного поверенного в делах империи (после отъезда Схейве официальный посол еще не был назначен). Ренар, имевший дипломатический статус посланника, ехал в паре с лордом Кобэмом, советником более низкого ранга. Купцы, воины и рыцари, двигавшиеся в свите послов, были почти так же блистательны, как и видные английские аристократы. Обращали на себя внимание четверо итальянских купцов, одетых в костюмы из черного бархата на подкладке, «великолепно украшенные большим количеством золотых блесток», а также расшитые лентой из золотой парчи «шириной с ладонь». Их накидки, попоны коней и даже ливреи конюхов, которые шли рядом, были пошиты из того же самого черного бархата, отороченного золотыми нитями. Всеобщее восхищение вызвали и четыре испанских рыцаря в темно-красном бархате. Их плащи были подбиты серебряной парчой, «с прекраснейшей бахромой из золотых нитей», а камзолы и круглые жесткие испанские воротники «являли собой нечто совершенно великолепное, удивляя изящным покроем и богатством».

Следом за послами и их свитой двигались члены королевской свиты, первый — граф Суссекс, главный приближенный, несущий плащ и шляпу ее величества, затем «два рыцаря давних времен в шляпах старинного покроя, с припудренными головами и в масках». В соответствии со старинными обычаями они представляли герцогов бывших английских территорий — Нормандии и Гюйенна. Далее по порядку следовали: канцлер, за ним лорд-мэр в костюме из малинового бархата и с золотым скипетром, затем гвардейские офицеры в латах и в конце — граф Арундел с мечом Марии.

Позади них двигалась сама королева в открытом белом паланкине, украшенном золотой парчой. Паланкин влекли шесть лошадей, на каждой белая попона, свисающая почти до самой земли. Мария напряженно сидела, обложенная камчатными подушками, время от времени поднимая руку к голове, чтобы немного облегчить вес тяжелого золотого венца. На ней было белое одеяние с золотой парчой. Верхнюю юбку окаймлял мех белого горностая, а мех горностая на плаще был испещрен черными точками. Волосы королевы покрывала сплетенная из блестящих нитей вуаль, усыпанная драгоценными камнями, а поверх — «круглый венец из золота, похожий на обруч, украшенный бесценными камнями».

Рядом с паланкином Марии ехали ливрейные лакеи в богатых одеждах, а королевский балдахин над паланкином поддерживала группа рыцарей. Поодаль двигались три знатные дамы — маркиза Эксетер, маркиза Винчестер, супруга Полета, и графиня Арундел. Следом еще пятьдесят две дамы из свиты королевы, в том числе принцесса Елизавета и Анна Клевская, в платьях из серебряной парчи, каждая в роскошном паланкине, затем герцогини, маркизы, графини и придворные фрейлины в малиновом бархате, далее камеристки Марии в малиновом атласе и ее камергеры в малиновой парче. Седла коней фрейлин были покрыты золотой парчой, а сбруя — мехом горностая с точками.

Каждую даму и фрейлину сопровождали девять пажей, а замыкали процессию триста конных гвардейцев и лучников, которые выполняли функции охраны. В этот раз были приняты особые меры безопасности, потому что появились сведения, что какие-то злоумышленники могут попытаться сорвать праздник коронации. Несколько дней назад королевскому шталмейстеру, сэру Эдварду Хастингсу, стало известно, что группа «мошенников из бывших матросов» собирается похитить королевских лошадей в Блекхите. Хастингс прибыл туда с гвардейцами и предотвратил ограбление.

Процессия остановилась на Фенчерч-стрит, чтобы полюбоваться замечательной живой картиной, поставленной генуэзскими купцами. Она представляла собой триумфальную арку, по бокам которой стояли четыре великана. Арка была исписана стихами, прославляющими восхождение Марии на престол. На углу Грейсчерч ганзейские купцы воздвигли «гору» и небольшой фонтан, бьющий вином. «Гора» двигалась, и «с ее вершины с помощью какого-то механизма спустился человек». Самую интересную и лестную для Марии композицию поставили флорентийцы, назвавшие ее «освободительницей страны» и многозначительно сравнивавшие с иудейской героиней Юдифью, которая обезглавила тирана Олоферна, избавив свой народ от угрозы рабства. Под Олоферном подразумевался Дадли, чья казнь была еще свежа в памяти. Марию сравнивали также с Афиной, слава которой достигла звезд. Заполнившим улицы горожанам очень понравился одетый в зеленое механический ангел с трубой. Когда он подносил инструмент к губам, трубач, «который тайно находился па передвижной сцене», играл музыкальную фразу, но людям казалось, что играет ангел, «приводя в восторг многих несведущих».