Марина и цыган

Белые стволы берёз разбегались по обе стороны от тропинки. Заметив в траве ромашку, я наклонилась, чтобы сорвать цветок и в этот момент мне показалось, что кто-то притаился за соседним стволом. Но когда я подбежала к дереву, там уже никого не было, зато рядом вдруг качнулась ветка ольховника. Обойдя вокруг кустарник, я обнаружила лишь трепыхавшиеся на сучьях обрывки шелковистой паутинки и слегка примятую под ними траву. Растерянно оглядевшись по сторонам, я внезапно ощутила, что берёзы, словно в хороводе, поплыли у меня перед глазами, и была вынуждена прислониться к ближайшему дереву. «Что это со мной было?» - открыв глаза, подумала я и вернулась на тропинку.

Лес встретил меня, как всегда, приятной прохладой и пением птиц. Но сегодня он не казался мне обычным, потому что таил в себе какую-то тайну и не желал допускать меня к ней. Когда где-то поблизости снова треснул сучок, я бросилась на звук скорее по инерции и при виде белевшей свежим изломом ветки, едва не расплакавшись, с отчаянием крикнула:

-Где ты? Выходи? Ведь я знаю, что ты здесь, рядом!

Потом наступила тишина. Лишь высоко над головой лепетала о чём-то своём листва да журчал в овраге лесной ручей. Немного выждав, я, всё ещё не желая верить в собственную неудачу, спустилась по склону вниз. Сквозь прозрачную воду было видно каменистое дно. Присев на траву, я склонила голову на колени, как Алёнушка на картине Васнецова, и задумалась. Ручей, струясь по камням, выводил какую-то жалобную мелодию и я, в такт ему, негромко запела:

Ой, цветёт калина в поле у ручья,

Парня молодого полюбила я.

Парня полюбила на свою беду,

Не могу признаться – слов я не найду!

Допев песню до конца, я поднялась с земли и, прежде чем идти домой, уже ни на что не надеясь, решила заглянуть напоследок на любимую полянку. Он лежал под кустом орешника и, подперев голову рукой, смотрел прямо на меня. Я узнала его с первого взгляда, как узнала бы, наверно, и среди тысяч лиц в толпе, хотя так, открыто, видела его только единственный раз, когда он помог мне перебраться через овраг, а потом неожиданно исчез. И одет он был точно также – в атласную рубаху, тёмные брюки и полусапожки. Медленно приблизившись к нему, я подобрала юбку и села рядом. С минуту мы молчали, а затем он спросил:

-Ты хотела меня видеть?

Притом, что он выговаривал все слова довольно правильно, в его речи ощущался едва уловимый акцент.

-Да, - смущённо призналась я. – Мне пришлось так долго искать тебя, а теперь я даже не знаю, что и сказать…

-Помнишь, на этой самой поляне ты говорила о птице, у которой есть друг и высказала желание тоже иметь друга?

-Помню, только дружбу не предлагают, её завоёвывают!

Он приподнялся и сел рядом со мной.

-Что я должен сделать, чтобы ты относилась ко мне хотя бы так, как к тому?

Я догадалась, что он имел в виду Вадима и, повернувшись, храбро посмотрела в его сразу затуманившиеся глаза:

-Ничего! Всё, что мог, ты уже сделал!

Он улыбнулся и на секунду между его зубами мелькнула полоска белых, как жемчуг, зубов. Вслед за тем парень внезапно насторожился и, весь как-то подобравшись, быстро обернулся в сторону кустов. Но через несколько секунд расслабил мышцы и пояснил, мельком взглянув на меня:

-Птица с ветки вспорхнула!

Если до этого у меня были ещё какие-то сомнения, то теперь я окончательно убедилась, что он – цыган. Хотя, следует признать, что, кроме одежды, ничто ни в его облике, ни в манерах не указывало на его принадлежность к этому племени. Все эти соображения промелькнули у меня в голове за одно мгновение и я, с улыбкой глядя на него, поинтересовалась:

-Ты всегда такой… боязливый?

-Осторожность не является признаком трусости, - спокойно возразил он. – К тому же, я опасаюсь не за себя.

Вдруг, словно вспомнив о чём-то, он нахмурился:

-Твой Женька – предатель, хотя он мне и друг! Он выдает все твои планы…

-Мне это известно.

-И не только он, - продолжал между тем цыган.

-Скажи, - он на мгновение запнулся, - как ты относишься к тому?

Пожав плечами, я снова улыбнулась:

-Тебе ведь известен каждый мой шаг здесь!

-Ну, не каждый, - возразил он и, сверкнув зубами, смущённо отвернулся. – Должен же я был хоть изредка появляться в таборе!

-Ответь мне, - с настойчивостью в голосе попросила я, - зачем ты следил за мной? Из любопытства?

-Не только. Должен же был кто-то тебя охранять! На твоего Женьку надежда плохая…

-Но я и сама могу за себя постоять. Или ты сомневаешься в моих способностях?

В ответ, словно вспомнив что-то, он рассмеялся:

-Нет, в твоих способностях я не сомневаюсь.

Затем он снова сделался серьёзным:

-Но ты их ещё плохо знаешь. Представляю, как бы они все всполошились, если бы узнали о нашей встрече. И тот среди них – самый опасный!

-А ты – ещё девчонка, - неожиданно закончил он ласковым голосом.

-Да, только об этом все часто забывают, - печально произнесла я. – Мне ведь только через месяц исполнится четырнадцать. А тебе сколько лет?

На его лице вновь появилась улыбка:

-Я младше твоего Женьки на год… Впрочем, мне известна твоя манера уводить разговор в сторону!

После этих слов, бросив на меня быстрый взгляд, он добавил: