Марионетка. Странная связь (СИ)

Мне почему-то казалось, что сейчас все ворвутся сюда и разорвут меня на мелкие кусочки, я даже зубами застучала, испытывая ледяной ужас. Я почему-то, непонятно отчего, решила, что все из-за меня. Этого Андрея убили не просто так, тут как-то замешана я. А еще Эрнест. Я по ходу, не осознавала, что творится, что все напрочь забыли о моем существовании. Я не могла взять в толк, зачем охотнику убивать человека? Ему же вроде положено ненавидеть Иных и таких, как я? Разве они не стоят на защите человечества? Что-то тут нечисто. Я лихорадочно пыталась усмирить свои внезапно прорвавшиеся мысли. Что им нужно всем от меня? Почему Иные так ненавидят полукровок? Ведь без участия одного из них их бы просто не существовало! И разве изначально они не были на стороне Иных и людей, помогая восстановить баланс и выиграть войну межрасовую? Внезапно я вспомнила слова Эрнеста, сказанные мне на кухне в тот вечер, когда Игорь поведал историю своего народа, он тогда сказал перед тем, как поцеловать, что именно из-за полукровок люди стали во главе всего, превратив Иных в послушных марионеток. Но мой сводный брат позже рассказал про Богдана, сильнейшего из Иных, именно этот чувак, как видно из истории, решил ход войны, заставив своих собратьев склониться перед человечеством, забрав источники силы, точнее закрыв их навсегда. При чем тут вообще полукровки? Почему все так демонстрируют свою ненависть и презрение ко мне? Почему так хотят спасти меня, во что бы то ни стало? Потому что родня, держатся за своих, или элементарно боятся за себя? Нет, тут что-то другое, я еще это поняла после рассказа тем вечером. Зачем я им так нужна? Почему не уничтожили меня еще ребенком? Зачем им всем так нужно, чтобы я вошла в силу, как они это называют? Ведь отец именно поэтому все держал от меня в тайне, он ждал, когда все это свершится. Но к чему столько возни?

И тут я все поняла. Игорь обмолвился, что полукровки самые сильные существа, намного сильнее Иных. Так им нужна не я, а моя сила? Поэтому он говорил, что они все контролируют? Они хотят сделать меня, точнее то, что внутри меня, своим преимуществом? Бред какой-то. У меня мозг взрывался от всех этих вопросов, предположений, сомнений. Но этим размышлением я добилась главного — ушел страх, я перестала думать об убийстве. Стоило мне облегченно вздохнуть, как в дверь затарабанили.

— Одевайся! — рявкнул отец, как-то открыв дверь и появившись на пороге. — Живо спускайся вниз!

Я спрыгнула с постели и лихорадочно стала шарить по шкафам в поисках одежды. В одном из них я обнаружила свои джинсы, свитера, майки. Как попало натянув на себя шмотки, я выскочила из комнаты и бросилась к лестнице. В гостиной была тьма народа, стоял гвалт. Все кричали, кто-то плакал, я даже слышала слова молитвы. Отец вынырнул откуда-то сбоку, схватил меня за локоть и повел прочь от скопища. Под лестницей он открыл дверь, толкнул меня куда-то и следом вошел сам. Я оказалась в очень большом кабинете, если можно так назвать большую низкую комнату, смахивающую на один из залов в музее.

— Присядь, Влада, — обратился ко мне Артемий Максимыч, хозяин дома. — ты как себя чувствуешь? — он улыбнулся мне тепло и искренне, как мне показалось.

Я села на один из диванов. Здесь были не только мы, еще четверо незнакомых мне мужчин, жена хозяина, какая-то смутно знакомая женщина, Эрнест и очень седой, сгорбленный старик. Все глядели на меня, словно я должна вот-вот превратиться в летающую тарелку.

— Эрнест нам все рассказал, — проговорил хозяин, присаживаясь на краешек огромного письменного стола времен Пушкина. — Но он не все видел, пришел позднее. Может, ты нам поведаешь, что видела, слышала?

Я бросила полный ненависти и страха взгляд на того, кто втянул меня во все это. Не окажись он в одной кровати со мной, я бы до сих пор спала сном младенца, знать, не ведая таких ужасов. Я неторопливо рассказала всем присутствующим обо всем, начиная с того момента, как покинула комнату.

— Почему ты вообще вышла ночью? — накинулся на меня отец, совершенно не обращая внимания, сколько вокруг людей, точнее Иных.

— Пописать захотела! — не осталась я в долгу, краснея и вскипая от гнева и стыда. — Что мне теперь в цветочные горшки нужду справлять?

Его лицо стало белым и вытянутым. Я видела по его глазам, что этого он мне так просто не забудет. Только мне было наплевать. Мне жить-то, скорее всего, осталось всего ничего. Не могу же я отказать себе в удовольствии отомстить ему за все, хотя бы вот такими мелочами?

— Может, — проскрипел старик со своего кресла. — ты заметила что-то, что показалось тебе неуместным?

Я едва не захохотала во весь голос. Это он о чем? Что можно заметить неуместного в комнате с трупом и его убийцей? И тут я нахмурилась. Дверь! Точно!

— Когда я вошла, — начала я вспоминать вслух, — дверь комнаты была открыта, я не закрывала ее за собой. Но света из коридора почему-то не было. Но, когда я выходила, вернее убегала, дверь была закрытой, и свет проникал, когда я…

— Понятно, — сморщился один из незнакомых мне мужчин. — Это все?