Марк Ганеев - маг нашего времени. Трилогия (СИ)

   Я не обратил внимания на эти его слова, а продолжал стоять, ожидая приглашения присесть на стул, стоявший впритык к его столу. Пару минут в комнате ничего не происходило, молоденький лейтенант продолжал что-то писать, из-за папок на столе я не мог видеть, что именно он писал.

   - Ты, что, дружище, русского языка не понимаешь? - Слева от меня послышался злобный рык. - Тебе же сказали, проходи! А ты все стоишь у двери, плечом дверь подпираешь! Ты, что так и разговаривать с нами будешь, стоя у двери?

   Повернул голову на рык, за вторым столом этого же кабинета я увидел капитана милиции, который ничего не писал, а курил папиросу "Казбек", хитро поглядывая на меня. Из-за его курения в этой комнате-кабинета образовался самый настоящий смог с отвратительным запахом, а лампочка Ильича, висевшая у потолка, обволоклась синим туманом и сейчас собой напоминала луну, на которую мне почему-то захотелось завыть. Выхватив пистолет Макаров из кармана своих сильно поношенных милицейских брюк, этот злобный капитан с папиросой во рту и пистолетом в руке выскочил из-за стола, бросился на меня, истошно и злобно вопя:

   - Ты, почто, гад, родину продал? А ну признавайся, какие языки знаешь, на какую вражескую разведку служишь?

   Эта комнатенка была очень мала своей площадью, оба письменные стола стояли практически впритык друг другу, так что бежать капитану попросту было некуда! Вскоре он стоял уткнувшись в мою грудь и, перебирая ногами, что-то кричал в мою куртку. В этот момент лейтенант, наконец-то, оторвался от своей писанины, поднял глаза на меня, посмотрел и укоризненно покачал своей головой. Заметив, что его друг, капитан, находится в весьма бедственном положение, у того не хватало сил сдвинуть меня с места. Лейтенант огорченно покачал головой и сказал:

   - Ну что ж, мужик, я вижу, что ты не хочешь признаваться в измене родины?! Ну, что ж, тогда и не признавайся! Почему бы тогда тебе бы нам не рассказать о том, что конкретно ты видел в том московском переулке. Представляешь, мужик, когда какому-либо чмо я задаю этот вопрос, то оно начинают тебе лапшу на нос вешать, говорить, что они ничего не видели, не слышали?! Ну, не будем же мы просто полк внутренних войск поднимать, облаву на вас, миленьких, проводить и просто так весь этот концерт устраивать! Надеюсь, что ты, мужик, сам хорошо понимаешь, что, чем быстрей ты расколешься, нам все расскажешь, тем быстрей мы тебя на волю отпустим и домой отправим!

   Черт меня подери, почему я в тот момент попросту головой не кивнул утвердительно в ответ этому молодому лейтенанту, а наивно, совершенно по-детски поинтересовался:

   - Извините меня, товарищ лейтенант, но я не понимаю, о чем вы тут говорите? Если вы меня в чем-то подозреваете, то сначала скажите, в чем именно, а затем пригласите моего адвоката, чтобы он принял участие в нашей беседе!

   Лейтенант неторопливо поднялся на ноги, подошел ко мне, своим кулаком примерился к моему носу, в этот момент капитан вырвался из моих объятий, он размахнулся кулаком и ... Позже, когда инцидент был завершен этот самый задиристый капитан утверждал, что он совершенно случайно размахнулся этим своим кулаком, а я мол сам добровольно свое лицо под этот его удар подставил.

   Разумеется, я не мог тогда и не могу сейчас утверждать того, что этот капитан оперативник намеренно размахивал своими кулаками, чтобы меня запугать или заставить меня заговорить. Я же попросту не видел того, как это произошло, так как капитан со своими кулаками находился у меня за спиной! Первый удал его кулака пришелся по моей шее. Дальше я уже действовал на полном автоматизме, успел перехватить вторую руку капитана, а самого капитана через бедро швырнуть на лейтенанта, стоявшего передо мной. И опять я отказался признавать свою вину в том, что капитан подошвой своего ботинка вдруг прошелся по губам этого лейтенанта, так что из лейтенантских губ хлынула кровь, а на пол упали почему-то целых два лейтенантских зуба.

   Одним словом, драка с моим участием в служебном кабинете отделения московской милиции продолжалась минут пять не более. Но то ли лейтенант, то ли капитан первым прокричал о том, что:

   - Ребята, наших бьют!

   Тут же в этот милицейский кабинет хлынули толпы милиционеров с резиновыми дубинками наперевес, которые они, не задумываясь, тут же пускали в дело. Но мне пока удавалось держаться на ногах, кулаками отмахиваться и от милицейских кулаков, и от милицейских резиновых дубинок. Мой противник оказался слишком уж многочисленным, в этом скрывалась его основная проблема, так как они больше друг другу мешали со мной расправиться. В самый разгар драки, мне в голову вдруг пришло гениальное решение, как прекратить это позорное избиение, я слегка напрягся и подал команду таким напряженным голосом, каким подобные команды своим диверсантам подавал мой кореш, полковник ГРУ Генштаба Генка Кантемиров:

   - Господа милиционеры, драку прекратить! Всем стоять смирно!