Марк Ганеев - маг нашего времени. Трилогия (СИ)

   - Ладно тебе, Колючий, поговорили и хватит тебе перед нами выкаблучиваться! Прикажи своей охране держаться тихо и на вид нам не показываться! Тем более, им не стоит бряцать своими доисторическими револьверами, а то мы с Катом не так это поймем. Не стоит тебе, Дима, строить перед нами невинного человека! - Негромким, но чрезвычайно убедительным голосом проворчал себе под нос Михалыч. - Если мы захотим, то сможем тебя, Дима, запросто запрятать за тюремную решетку! Посадить в тюрьму лет на двадцать за твои грехи перед российским законом! Ты только подумай о том, сколько невинной человеческой крови, ты пролил по пути к своему богатству! За это время русский народ, наверняка, забудет о твоем существовании, так как ты, Дима, для него на деле - никто и звать тебя - никак! Только доброта нашего министра, Дима, цени эту его доброту, сохраняет тебе свободу! Поэтому никогда, Дима, не говори и не думай плохо о людях, которым приходится по работе или по долгу службы с тобой контачить! А не то вот прикажу Кату навести порядок в том бедламе, устроенном во дворе твоими псами-охранниками, тогда слабо тебе не покажется! Но прежде чем приступить к серьезному разговору, ты уж прикажи своим девчонкам с кухни мне принести чего-либо перекусить, а то уж очень я проголодался в дороге, пока мы добирались до тебя. Пока я буду есть твои бутерброды, Кат будет с тобой разговаривать, Колючий. Он будут задавать тебе каверзные вопросы о судьбе твоей пропавшей дочери, а ты уж постарайся на них отвечать со всем своим старанием.

   Пока Михалыч учил уму разуму зарвавшегося олигарха, я выпил чашечку капучино, выкурил сигарету Мальборо. Эту сигарету я курил с большим удовольствием, так как мысленный щуп в сознании Дмитрия Алферова подсказал мне, как сильно тот ненавидит сам факт курения, особенно в его присутствии. Пока Михалыч озвучивал свой ответ, я, не теряя даром времени, копался в информации, хранившейся в подсознании и в памяти этого недоучки олигарха.

   К слову сказать, такой интересной для меня информации оказалось так много, что не каждый компьютер мог бы с ней справиться и ее обработать должным образом! Поэтому мне с самого начала пришлось эту Димину информацию разбить на две основные категории - "срочную" и "не срочную" информацию. К не срочной информации я отнес все данные, касавшиеся воровского сообщества Москвы и Подмосковья, а также всей России. С этой информацией я мог познакомиться в любое другое время, сейчас же меня интересовало, что Алферов знает и думает о своей дочери Нине и ее товарищах? Что с ними произошло после ДТП на стрелке Арбатского моста? Кто из влиятельных лиц российского общества имел отношение к вчерашнему ДТП?

   Времени у меня было совсем мало, а мне следовало из Диминой памяти в свою память перекачать гигантское количество бит информации! На всякий случай я организовал второй резервный коммуникационный канал по перекачке информации из Диминой памяти на кристалл памяти. Работа только-только наладилась, сидя в кресле я слегка расслабился, закурил вторую сигарету на этот раз Winston и щелчком пальцев левой руки приготовил себе еще одну чашку капучино! И только в этот момент я услышал, что в нашей гостиной стоит тишина. Удивленный, я оторвал свои глаза от столика, на поверхности которого завершалось таинство приготовления капучино. И тогда я увидел, что нахожусь в центре внимания, на меня с некоторым удивлением смотрят и Михалыч, и Дмитрий Алферов. Я настолько увлекся кражей информации, обхаживанием самого себя, что, видимо, пропустил момент, когда Михалыч передал мне право на допрос Алферова.

   К тому же мой друг Михалыч находился на грани смерти! За время наших переездов от одних родителей к другим он успел сильно проголодаться. Как мужик и как солдат, Михалыч привык к питанию в казарме в строго определенное время, причем, обязательно с горячим первыми и вторыми блюдами. А сегодня с утра ему приходилось есть одни холодные бутерброды, запивая их кофе или чаем. Когда он передал мне Дмитрия Алферова для дальнейшего допроса, то с голодухи Михалыч сразу же попытался куснуть слишком уж большой для него кусок хлеба с Кремлевской колбасой. Я вовремя не прореагировал на его приказ, приступить к допросу Дмитрия Алфёрова, а продолжал помаленьку развлекаться со своим кофе и воровством информации из головы Дмитрия.

   А мой же Михалыч сумел подавить этим маленьким бутербродом с мелкопорезанной Кремлевской колбасой. Он, видимо, забыл старое доброе правило, что нельзя одновременно заниматься двумя вещами - есть и разговаривать. Тем более, ему нельзя было даже поднимать на меня голос, кричать на меня. В результате Михалыч уже начал синеть, когда я решил все же ему помочь. Мне пришлось воспользоваться своей магией, сначала я приподнял оба свои локтя, а потом с силой прижал их к своим бокам. Ну, газы внутри желудка Михалыча его и расперли, причем расперли так сильно, что бутерброд из его рта вылетел прямо в открытую форточку.