Марк. Заберу ее себе (СИ)

— Не могу не согласиться с этим. София заслуживает кого-то намного лучше, чем я, — бормочу я, желая увидеть ее, хотя бы еще раз. Я знаю, что она винит себя, а я этого не хочу.

Я недооценил Максима и из-за этого все испортил. Я должен был сделать все по-другому, и уж конечно я уверен, что должен был лучше защищать Софию.

— Хорошо, что ты это понимаешь. Означает ли это, что если я тебя отпущу, ты уберешься к чертовой матери из города?

— Я никогда не оставлю Софию.

— Это слишком громкие слова для человека, закованного в цепь в данный момент, — он откидывается на спинку стула и делает большой глоток пива.

— Не думаю, что я могу получить бутылочку такого же прямо сейчас? — Бормочу я, глядя на его бутылку.

— Да без проблем, — удивляет он меня и кивает Никите, который хмуро смотрит на него, но достает пиво из маленького холодильника. Однако он протягивает его не мне, а Максиму и выходит из комнаты. Макс невозмутимо ставит пиво у моих ног.

Я знаю, что это невозможно, но все равно пытаюсь взять бутылку. Цепь вокруг моих запястий натягивается до предела, а я все еще не могу дотянуться до пива.

— Ты чертов мудак, — сдавшись, прислоняюсь спиной к стене.

— А мне кажется это очень поэтичным. Ты заковал мою дочь, а я тебя.

— Моя женщина, должно быть, пошла в свою мать, — вру сквозь зубы, пытаясь разозлить его. Хотя теперь-то я начинаю понимать, в кого она так упряма.

— Она не твоя женщина.

— Если я выберусь отсюда, она будет моей женщиной. Тебе нужно привыкнуть к этому, потому что я не какой-то там ребенок, который боится тебя. Я не собираюсь отказываться от самого лучшего, что когда-либо случалось со мной. Я ее не оставлю. Если у тебя проблемы с этим, ты можешь убить меня, чтобы мне не пришлось постоянно слушать твой чертов голос.

— Ты либо храбрый, либо самый глупый сукин сын, которого я когда-либо встречал в своей жизни. Оглянись вокруг, придурок. Ты думаешь, я тут в игры играю?

Я ничего не говорю. Вместо этого использую свои босые ноги, чтобы обхватить бутылку и поднимаю ее так, чтобы цепь на моих запястьях не мешала мне схватить ее. Это очень больно, потому что мое тело избито. Боль пронзает мое плечо, но это более чем стоит того, когда я наконец делаю долгий глоток холодного пива.

Максим удивляет меня тем, что начинает смеяться. Я смотрю на него краем здорового глаза.

— Знаешь что, Марк? А ты бы мог мне понравится, если бы не спал с моей дочерью.

— И я планирую сделать это снова.

— Моя дочь — не та девушка, из которой можно сделать шлюху, — рычит он.

— Если ты еще раз назовешь так мою женщину, мне все равно, любит ли тебя София, но я найду способ убить тебя. Я был ее первым мужчиной и, бл**ть, буду последним.

Максим смотрит на меня, но я уже закончил. Он слишком много говорил о ней этого дерьма. Он ее отец, он должен знать, какая она особенная. Он должен беречь ее.

— Наслаждайся своим пивом, Марк. Оно может быть твоим последним, — он встает, хлопает меня по плечу и уходит, оставляя меня в смятении.

МАКСИМ

— Макс, ты ошибаешься на счет парня, ты облажался, — говорит Рустам, когда я выхожу из комнаты для допросов, расположенной в задней части офиса.

Сюда можно пройти только через кабинет Никиты, воспользовавшись специальной карточкой, и женщинам сюда вход строго запрещен.

Никита ничего не говорит, но кивает головой в знак согласия.

Они сидят на стульях, расставленных перед стеклянной стеной, и смотрят на Марка. Со стороны допросной это выглядит как большое зеркало. Он не может видеть нас, но мы определенно можем видеть его. Это значит, что они видели, как я разговариваю с ним, они слышали, что он говорит, и я знаю, что он им нравится. Я знаю, потому что они сказали мне.

Кажется, он даже мне нравится.

— Если бы это была твоя дочь, не думаю, что ты бы так говорил, — отвечаю я Рустаму и замечаю, как напрягается его спина от этих слов.

— Ну, как мы все знаем, у меня нет дочери, — его голос странно меняется. К чему бы это? Я с интересом рассматриваю его лицо.

- И я могу видеть без шор, что парень серьезно относится к Софии, — заканчивает он быстро.

Прислонившись к стене, наблюдаю за Марком сквозь стекло и пытаюсь понять, какого хрена мне делать дальше. София не разговаривает со мной, Анна почти не обращает на меня внимания, и я уверен, что скоро будет еще хуже. Доходит до того, что я боюсь возвращаться домой.

Вздыхаю и потираю затылок, изучая человека, которого должен ненавидеть, но которому неохотно симпатизирую. У него есть только один минус в моих глазах — что он претендует на мою дочь. Черт возьми, я даже могу понять, почему он похитил ее и приковал к рулю.

Если бы Анна начала показывать свой характер и перечить мне еще тогда в самом начале, я бы сделал то же самое, потому что уверен, что не отпустил бы ее.

И все же, я не могу позволить Марку уйти безнаказанным после того, как он похитил мою дочь.

Он должен усвоить урок.

Я не думал, что когда-либо буду делать нечто подобное, но София и Марк вынудили меня, так что я должен.