Марк. Заберу ее себе

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Подношу руку к ее шее и провожу по ней пальцами, втирая свою сущность в ее тело. Она не сводит с меня глаз, ее рука накрывает мою, и мы переплетаем наши пальцы. В этот момент кажется, что мы единое целое.

Было время, когда я бы посмеялся над этим, но глядя в ее прекрасные черты, я вижу те же эмоции, которые чувствую сам. Пришло время сказать ей слова, которые я никогда не думал, что скажу какой-либо женщине, особенно после истории с Ариной.

— София, — начинаю я низким голосом, прерывисто дыша.

Прежде чем я успеваю сказать Софии, что тоже люблю ее, из соседней комнаты доносится грохот. Мое тело напрягается для атаки. Я оглядываюсь в поисках средства защиты. Не успеваю начать действовать, как дверь в спальню пинком распахивается, с силой ударяясь о стену. Я прикрываю Софию, притягивая ее к себе, не желая, чтобы они ее видели.

Я узнаю этих людей. Похоже, они каким-то образом нашли хижину.

— Какого хрена? — кричит здоровяк с пистолетом, нацеленным мне в голову.

Кажется, я только что познакомился с отцом Софии…

10

СОФИЯ

Любой кошмар, который у меня когда-либо был, меркнет по сравнению с тем, что я чувствую прямо сейчас.

— Марк, — шепчу я ему на ухо, когда он прижимает меня к себе в защитном жесте, закрывая от отца и его людей.

— Черт, — слышу его шипение. Чувствую, как сильно напряжено его тело под моими руками.

Я позволяю себе минуту слабости, пряча лицо на груди мужчины, которого люблю и недоумеваю, как же мне вытащить нас отсюда.

— София, отойди от него. Сейчас же! — кричит папа таким тоном, который я не думаю, что когда-либо слышала от него.

Марк нагибается и хватает мое платье, лежащее у наших ног. Затем он пытается прикрыть меня им.

— Уберите отсюда своих людей и дайте ей прикрыться, — рычит он. В его голосе столько гнева, что я знаю, они с папой сейчас набросятся друг на друга. У меня внутри все переворачивается. Это будет очень плохо, так плохо.

Я должна была попытаться уйти раньше. Я знала, что папа взорвется, но не знала, насколько это будет ужасно. С другой стороны, я бы никогда не смогла предположить на сколько велика будет ярость, исходящая от него сейчас.

Внезапно Марк падает вниз, тяжело ударяясь о пол. Я кричу, наклоняясь к нему. Подношу руку к его голове сбоку, над ухом. Там влажно. Мне кажется, я опять кричу, когда смотрю на свои окровавленные пальцы. Я поднимаю глаза на отца. Он держит свой пистолет прикладом вперед, и с него капает кровь.

— Ты ударил его прикладом? — Гнев нарастает во мне и побеждает панику.

— Марк! О Боже, детка! Ты в порядке? — Я наклоняюсь к нему, пытаясь привести его в чувство. Его глаза открыты, но они затуманены и, определенно, не сфокусированы.

— Отойди от него к черту! — кричит папа.

— Я… в порядке, — вяло говорит Марк. Он медленно встает, тряся головой.

— Может, сейчас ты и в порядке, но скоро не будешь, — говорит папа. — Скоро от тебя не останется живого места, ублюдок, — добавляет он, поднимая пистолет и прижимая его прямо к голове Марка.

— Не делай этого здесь. Пусть София сначала уйдет, — хрипит Марк, и именно тогда страх по-настоящему захватывает мое сердце.

— Нет! Папа! Прекрати это! Я люблю его! Ты не можешь ранить его!

— Отодвинься от него и иди в душ, София.

— Нет!

— Ты хочешь, чтобы мои люди видели, в какую шлюху превратил тебя этот подонок? — Рычит папа.

Его слова пронзают меня и лишают воздуха, как если бы он ударил меня. Я не успеваю ответить, потому что внезапно раздается жуткий звук, напоминающий мне раненого медведя. Марк кидается к отцу. Ему явно все равно, что он совершенно голый.

— Никто не смеет называть Софию шлюхой. Я убью тебя! — кричит он и набрасывается на папу, сбивая его с ног. Пистолет выстреливает, и я истошно кричу, как раз в тот момент, когда дядя Рустам обхватывает меня руками и тащит прочь, отрывая от пола.

Эхо выстрела вибрирует в моих ушах, я пытаюсь вырваться, чтобы увидеть, что произошло, когда люди отца окружают его и Марка, полностью закрывая мне обзор. Рустам хватает покрывало с кровати и, заворачивая меня в него, выводит силком из комнаты.

Меня начинает трясти мелкий озноб, когда он усаживает меня на диван и сует мне в руку стакан воды. Сижу в оцепенении, за дверью спальни слышен только гул мужских голосов и какая-то возня. Не сразу соображаю, что из спальни выходит Никита и кладет мое платье рядом со мной на диван.

— Как он? Он… он не… — мой голос срывается на хрипящий свист.

— Кто именно? — спрашивает Никита.

— Резко вздергиваю голову в его сторону, не решаясь ответить на этот вопрос. Потому что до меня вдруг доходит, все это время я беспокоилась только о Марке. Я совсем не думала, что пострадать мог отец.

Я ничего больше не спрашиваю, боясь услышать ответ. Опускаю голову на колени, прячась в своих ладонях от реальности. Из оцепенения меня выводит громкий щелчок двери, когда Никита снова возвращается в спальню. Я бросаю свирепый взгляд на Рустама, давая понять, что ему не остановить меня и кидаюсь к двери.