Марка страны Гонделупы

Сначала Кирилка посмотрел все банки с консервами и компотами. На рыбных красовались разные рыбы, на овощных овощи, на фруктовых фрукты… В общем, это было не так уж интересно. Его удивила банка с роскошной ярко-розовой розой. Но еще больше удивился он, прочтя на банке надпись: «Розовое варенье». До сих пор Кирилка был твердо убежден, что розы существуют в мире главным образом, чтоб их нюхали. Оказывается, их еще и едят! Про себя Кирилка твердо решил при случае попробовать, каковы розы на вкус. Ведь может такое случиться — лепестки цветов слаще леденцов и ароматнее ирисок?

Различными кульками с мукой, крупой, лапшой, макаронами, сахаром и прочими предметами Кирилка совсем не интересовался. И в самом деле, что могло быть захватывающего в таких обыкновенных вещах?

Конфетные коробки — вот что привлекало его внимание. И Кирилка, наскоро оглядев чай, красиво уложенный за стеклом, собирался было приступить к созерцанию конфет, и тут… Тут он увидел…

Он увидел коробку с крохотными нарядными кубиками: «Чай ассорти. Выставочный. Цена 9 рублей». И у него потемнело в глазах. И хотя он протер глаза кулаком и варежкой да еще два раза потер ладошкой стекло витрины и даже прижался к стеклу носом, все равно перед ним стояла и не думала исчезать коробка «Чай ассорти. Выставочный. Цена 9 рублей». И в особенности один из кубиков этой коробки…

Кирилка протер ладошкой стекло витрины.

Когда нерешительный гражданин в кожаной шапке, получив свои покупки, ушел, продавщица вспомнила наконец о своем другом покупателе.

— Ну, — сказала она, — теперь давай деньги…

Но Кирилки давно уж и след простыл: его не было ни возле прилавка, ни в самом магазине. Он исчез.

— Чтоб мне так жить на свете, если у этого ребенка было на грош терпения! — сердито воскликнула продавщица.

Нет, Кирилка ждать не мог, никак не мог! Он мчался к дому Опанаса до того взволнованный и потрясенный, что промчался бы мимо дома, не будь Опанаса на заборе.

— Эге-ге, Кирилка! — заорал Опанас, увидев Кирилку. — Вали до меня!

Кирилка и без того валил до Опанаса.

— На каток? Чи куда?.. — воскликнул Опанас.

Он был просто счастлив появлению Кирилки. Теперь уж они придумают, что делать.

— Нет, — сказал Кирилка, — на каток не пойдем… Слазь с забора… Пойдем в «Гастроном»…

— В «Гастроном»? — Опанас был удивлен. — Чего мы не видели в «Гастрономе»?

И вот Кирилка, сложив ладошки трубочкой, зашептал Опанасу на ухо.

— Нет, — решительно и громко возразил Опанас, — я с ним больше не вожусь… Ну его!

Но Кирилка настойчиво продолжал нашептывать Опанасу, не отнимая от его уха своих ладошек. И по мере того, как он шептал, менялось выражение лица Опанаса.

Сначала оно стало злорадным.

— Так ему и надо! — воскликнул он и стукнул кулаком об забор.

Потом оно стало несколько удивленным и даже растерянным.

— Все на одну?! Ох… ох! — всплеснул он руками.

Потом лицо Опанаса стало сердитым, и, грозя кому-то невидимому кулаком, он вскричал:

— Вот дрянь! Вот дрянь! Вот дрянь! Мы ему покажем…

А затем мальчики побежали в «Гастроном». И очень долго смотрели через стекло витринки на коробку «Чай ассорти. Выставочный. Цена 9 рублей».

При этом Кирилка твердил своим тоненьким, писклявым голоском:

— Точь-в-точь… точь-в-точь… прямо с этого кубика…

Опанас же мрачно хмурил свои черные брови и хриплым баском повторял:

— Вот дрянь! Вот дрянь… настоящая дрянь!

— Нет, как вам это нравится? — гневно вскричала продавщица. — Уже пять минут эти два ребенка стоят перед моим же прилавком и ругают мой же товар! Сейчас же уходите с магазина!

Тут только Кирилка снова вспомнил про теткино поручение.

— Мы покупаем, — сказал он, почтительно протягивая продавщице тридцать рублей. — Дайте, тетя, самый малюсенький грузинского!

— Явился! Не мог выждать, пока я с тем покупателем занимаюсь? — воскликнула продавщица, узнав рыженького Кирилку. — Бери чай!

— Он за мной бегал… советоваться, — басом промолвил Опанас.

— Подумаешь! Нашелся советник! Курям насмех! Бери свою сдачу! — сказала сердитая продавщица, протягивая деньги.

Но мальчиков уже не было ни у прилавка, ни в самом магазине.

— Ой, — вздохнув, проговорила продавщица, — эти дети вгоняют меня в гроб! Никакого терпения!

И, завернув в бумажку Кирилкину сдачу, она, надписав: «Передать тому рыженькому», отложила в сторонку…

Глава девятнадцатая. Они мечтают, или воскресенье вечером

В воскресенье вечером папу Петрика срочно вызвали на завод, а они втроем — папа, мама и Петрик — только что собирались отправиться в клубное кино.

— Идите сами, — сказал папа, торопливо одеваясь, — может случиться, я задержусь надолго…

Нет, мама и Петрик ни за что не соглашались одни. Они решили ждать.

— Только постарайся не задерживаться, — сказал Петрик, немного расстроенный.

— Это не от меня зависит, — сказал папа и ушел.

— Петрик, — сказала мама, — хочешь, займемся марочками? Мы давно не ездили в марочные страны…

— Нет, нет, — испуганно проговорил Петрик, — нет… не нужно…

— Ну, тогда хочешь, давай помечтаем?

— О чем? — вяло спросил Петрик, устремив глаза на лампу под зеленым абажуром.