Марксистская философия в XIX веке. Книга первая (От возникновения марксистской философии до ее развития в 50-х – 60 годах XIX века)

Буржуазные философы, нередко цитирующие первый тезис Маркса о Фейербахе, воспринимают только указание на субъективную сторону познания и на то, что ее игнорировал старый материализм, в то время как идеализм, напротив, подчеркивал ее. Б. Рассел писал, что, согласно первому тезису Маркса, истина представляет собой «скорее понятие практики, чем понятие теории» [40, с. 195]. Он не просто приписывал Марксу прагматическую концепцию истины, но и сам в сущности придерживался таковой. В этом же духе рассуждают и ревизионисты 60 – 70 гг. XX в. Точка зрения Рассела, а также примыкающего к нему в этом вопросе прагматиста Хука приобрела многочисленных сторонников среди буржуазных марксологов, профессионально занимающихся дискредитацией марксизма. А. Стерн характеризует Маркса даже как… основоположника прагматизма: «Прагматизм – это вовсе не изобретение американских философов Чарльза Пирса и Уильяма Джемса; он за полвека до них был основан Марксом. В своих тезисах о Фейербахе Маркс изложил принцип прагматизма» [42, с. 315]. Буржуазным критикам, ищущим в тезисах Маркса о Фейербахе то, чего там нет, мнится, будто Маркс призывает к субъективистскому рассмотрению действительности, что он будто бы отождествляет действительность с практикой, чувственной деятельностью и т.д. Но Маркс говорит здесь лишь о том, что познание есть активная деятельность субъекта и лишь в этом смысле – «субъективная» деятельность, а не пассивное, например, зеркальное, отражение предметов. Познание осуществляется в процессе практического взаимодействия субъекта с объектом. Этого не желают видеть критики марксизма, приписывающие его основоположнику идеалистический эмпиризм прагматического толка.

В борьбе против спекулятивного идеализма Фейербах выдвигал на первый план познавательное значение чувственности, познание чувственно воспринимаемых предметов. Чувственная деятельность понималась Фейербахом как совокупность психических актов: ощущений, восприятий, переживаний и т.д. Однако практика не есть психический процесс, хотя она, разумеется, включает в себя и психические акты. Практика есть совокупная деятельность коллективов индивидов, изменяющих объективный мир. Но это упускается из виду Фейербахом: «Недовольный абстрактным мышлением, Фейербах апеллирует к

чувственному созерцанию, но он рассматривает чувственность не как практическую, человечески-чувственную деятельность» [1, т. 3, с. 2].

Отмечая разработку «деятельной стороны» у ряда выдающихся представителей идеализма, Маркс разъясняет, что идеализм крайне абстрактно понимает познавательную активность субъекта, так как он, «конечно, не знает действительной, чувственной деятельности как таковой» [1, т. 3, с. 1].

Теория и практика рассматриваются Марксом как относительные противоположности, которые «наполняют» друг друга: теория входит в практику (разумеется, на определенной ступени ее развития), так же как и практика становится содержанием теории. Диалектическое понимание Марксом процесса отражения, познания мира образует исходный пункт переворота в гносеологии, который был совершен диалектическим материализмом. В то время как Гегель утверждал, что непосредственно, т.е. без всяких теоретических предпосылок, может быть допущено лишь «чистое бытие», а Фейербах в противовес Гегелю требовал безоговорочного признания истинности всего содержания чувственных данных, Маркс заявляет, что лишь практика доказывает объективность, предметность нашего мышления, т.е. наличие в наших понятиях (как и в наших представлениях) объективного содержания, предшествующего познанию и независимого от него. «В практике должен доказать человек истинность, т.е. действительность и мощь, посюсторонность своего мышления. Спор о действительности или недействительности мышления, изолирующегося от практики, есть чисто

схоластический вопрос» [1, т. 3, с. 1 – 2]. Маркс отнюдь не противопоставляет практику теоретическому мышлению, он противопоставляет практику лишь оторванным от нее идеалистическим спекуляциям. «Общественная жизнь является по существу практической. Все мистерии, которые уводят теорию в мистицизм, находят своё рациональное разрешение в человеческой практике и в понимании этой практики» [там же, с. 3].

Маркс вовсе не считает, что решение коренных философских вопросов может быть достигнуто одной лишь практикой: сама

практика, говорит он, должна быть понята, т.е. теоретически проанализирована. При этом следует учитывать, что общественная жизнь по существу сама есть материальная в своей основе практика, главная, но не единственная, форма которой есть труд в виде процесса общественного производства.