Марксизм как стиль

И, наконец, абсолютная вера «захватчиков» в демократию, как механизм решения всех проблем. Капитализм с их точки зрения не вечен, а вот демократия навсегда и мы входим в период, когда демократия начинает реально, а не умозрительно, отрицать капитализм.

В результате получилась беспрецедентная поддержка и пугающее самих «оккупаев» количество собранных денег и еды. Всё финансирование движения, кстати, абсолютно прозрачно и открыто для интересующихся.

Если говорить о первом лагере рядом с нью-йоркской биржей, то его конкретный успех был ещё и в очень плотном и продуманном расписании. Лагерь стал одним из самых нескучных мест на земле и именно это привлекло столько людей хипстерско-студенческого возраста. Протест должен захватывать и делать умнее. Барабанщики, певцы, художники, лекторы, поэты – весь этот постоянно идущий в парке фестиваль прерывается только для ежедневной общей ассамблеи или для больших демонстраций.

Во второй месяц «оккупации» всех стал тревожить вопрос о том, что с этой поддержкой дальше делать? Как будет выглядеть шаг от протеста к сопротивлению? Заговорили о всеобщей забастовке в Нью-Йорке, да и в других городах США и это стало тревожным зуммером. Другой «нежелательный» симптом – под влиянием движения около ста тысяч американцев забрали свои деньги из банков т.е. «проголосовали долларом». Небольшие кредитные союзы кажутся им лучшей альтернативой. В Окленде, Нешвилле, Денвере, Сан-Диего для «зачистки парков» применялись резиновые пули и перечный газ, а полицейских сбивали с мотоциклов. «Оккупайцы» чувствовали себя героями кэмероновского «Аватара» – против алчных корпораций и помешанных на войне генералов выходят спасать планету разочарованные ветераны войн и бескорыстные ученые, а в роли благородных дикарей выступает «множество» – горизонтальная сеть субкультур, включающая веганов, буддистов и киберпанков. В «аватаровский» сценарий логично укладывается и переход на их сторону многих американских морпехов, у которых очень убедительно получается «мирно противостоять» полиции. В Берлине лагеря «захватчиков» отодвинули подальше от банков и поближе к церквям, что очень символично – чем дальше они от экономики и чем ближе к мирным проповедям безгрешной жизни, тем безобиднее.

На время холодов сочувствующий режиссер Майкл Мур предложил переселиться из парка «Либерти» в большой и теплый гараж, но это предложение вежливо отклонили на ассамблее т.к. оно превращает движение в сквот, круглогодичный активистский аттракцион, «постоянную автономную зону» для протестующих против капитализма мечтателей и вся завоеванная публичность теряется. Движение продолжает ставить важнейший политический опыт: возможно ли в Нью-Йорке и Лондоне повторить то, что произошло в Египте и Тунисе? Вопрос о том, возможно ли это в России, никем не ставился вплоть до весны 2012 года.

Мой евродруг

Вопросы

Он спрашивает, понимаю ли я, что юридическое расширение Москвы связано с желанием власти выселить как можно дальше из города жителей ещё не сломанных пятиэтажек? Год назад он спрашивал, как будут наши левые бороться против новых налоговых правил, по которым богатые в процентном смысле стали платить меньше бедных? И ещё спрашивал, как будет выглядеть протест «артистов» против разгрома «антиэкстремистами» мастерской художника Фальковского и его ближайших соседей?

У него всегда очень много вопросов, ведь он внимательно следит за нашей ситуацией. По его мнению, мы уже пережили застой и вступаем в «десятилетие русского хаоса». В половине случаев, я не знаю, что ему отвечать. Иногда мямлю что-то об особенностях государственно-монополистического капитализма в России или просто посылаю новый палиндром нашего общего приятеля Курта Лемке, что-нибудь вроде “ОН, ЕСЛИ РАД, – МАРКС, – ИСКРАМ ДАРИЛ СЕНО». Мой Евродруг терпит. У меня все друзья чрезвычайно терпеливые. У людей с другим характером со мной дружить не получается.

Некоторую наивность его вопросов я объясняю тем, что он вырос, жил и начал стареть в других условиях. Другие условия «собрали» его нынешнее сознание.

Интереснее всего нам перекидываться вопросами, которые могли бы быть в исторической викторине. Известно ли мне, например, что в немецких концлагерях учитывали заключенных с помощью перфокарт (пресловутые номера на руках), поставляемых американской «Ай Би Эм»? Ведь это так наглядно подтверждает критику буржуазной рациональности из «Диалектики просвещения»… Помнит ли, кстати, он, что детские сады в Британии появились впервые во время мировой войны, когда тысячи мужчин оказались на фронте, а их жены встали к станкам? Так военно-промышленная необходимость ввела совершенно новые нормы воспитания и социализации, которые остались с нами навсегда… Эта игра в вопросы уточняет наше чувство Европы.

Условия