Марксизм в эпоху II Интернационала. Выпуск 1.

Даже поздний Энгельс, который, возвращаясь к незаконченным программам, обычно проявляет большую проницательность при их разработке в своих отдельных трудах, не считает последствия приложения к тому же революционному классу материалистического понимания истории и закона стоимости причиной искажения сознания, проявляющегося в фетишизации товара и производительности. Было бы несправедливо утверждать, что у Маркса и Энгельса имелись иллюзии о замедленности, опасностях срывов и попятных движениях в процессе самовоспитания материального субъекта социальной и политической революции. Напротив, они достаточно быстро указали на элементы, способные постоянно угрожать процессу политического формирования пролетариата: конкуренцию, раскол рабочего класса на фракции (например, образование рабочей аристократии), наконец, идеологическое влияние врагов трудящихся классов. Тем не менее эти положения не были систематически разработаны Марксом и Энгельсом в их теории общества.

Последствия полного воплощения закона стоимости были с удивительной проницательностью раскрыты не только в формах движения и организации капитала и организации военных и политических сил господствующих классов. Энгельс детально анализирует все те тенденции, которые вовлекают традиционные слои в водоворот пролетаризации, когда наемный труд становится судьбой огромной массы населения и, следовательно, возникают отношения экономической зависимости, которые срывают традиционные покровы с семейных отношений, разрушают иллюзию автономии интеллектуальных профессий, отрывают крестьян от земли и ведут к возникновению в деревне «рассадников революции». Но своеобразная диалектика универсализации товарного производства не применяется в одинаковой мере к результату этого процесса, к современному пролетариату. Прояснение сознания рабочих, а также тех слоев, которым суждено становиться пролетариатом, – это только один из аспектов данного процесса. На вопрос, не будут ли по мере проникновения категорий товарного производства в сознание и в поведение людей развиваться также искажения сознания, овеществление общественных отношений и т.д., Энгельс не дает систематического ответа. Заинтересованный прежде всего процессом, формирующим пролетариат, он не уделяет такого же внимания составу уже образовавшегося пролетариата, механизмам, которые его создают. Но если способ формирования опыта трудящихся, если формы, которые обусловливают зарождение ложного и истинного сознания в конкретной материальной жизни людей, не будут выяснены, то будет продолжать существовать благодатная социологическая и социально-психологическая почва для идеологического влияния господствующей системы, с которым ведется борьба только во внешних его проявлениях, только против его результатов, когда выдвигаются не столь уж эффективные формулы, вроде «мелкобуржуазный», «субъективистский», «синдикалистский», «идеалистический». Каутский и прежде всего Ленин в ранних своих работах ограничились тем, что придали понятийную форму такому подходу, когда утверждали, что следует привнести классовое сознание в массы извне.

Основа иллюзий о возможности справедливости и государстве

До тех пор пока в традиционных социальных формациях, где натуральная форма труда в своей специфике имеет непосредственно социальную форму, происходит обмен полезными предметами потребления и натуральными услугами, а «жизненные сферы», которые основаны на материальном производстве, определяются личными отношениями господства и рабства, ни труд, ни продукт труда не представляют собой ничего загадочного. Только когда товарное производство расширяется на той стадии, когда продукты труда приобретают преимущественно форму товара, объективный мир, определяющий повседневное сознание людей, обретает форму как чувственную, так и сверхчувственную, искаженную, фантасмагорическую. И действительно, суть фетишизации товара состоит в том, что социальные отношения частных собственников, которые производят продукцию независимо один от другого и вступают в контакт между собой путем обмена своей продукцией, принимают предметную форму и представляются как отношения между вещами, что существенным образом влияет на их сознание, на формы их общения, на их способность выражать собственные нужды. У Маркса нет сомнений о том, что «предметная видимость» товарного мира, преобразование производителя в продукт, то, что из опосредствованного переходит в непосредственное, отмечает существование не только господствующего класса, но и угнетаемого.