Марксизм в эпоху II Интернационала. Выпуск второй

По этой причине первоочередной задачей рабочего движения должно было стать создание «мощных национальных организаций».

В конечном счете для марксизма нет разницы между государством-нацией и тем, что Маркс называет обобщенно «современным обществом», то есть «капиталистическое общество, которое существует во всех цивилизованных странах, более или менее свободное от примеси средневековья, более или менее видоизмененное особенностями исторического развития каждой страны, более или менее развитое»[902]

. Уже сформировавшаяся или потенциальная нация (например, Польша) – это та сфера, в которой развивается классовая борьба, то есть прежде всего осуществляются господство буржуазии и, следовательно, завоевание рабочими политического руководства. В Европе 1848 года буржуазия предприняла попытку прийти к власти в Италии, Германии, Австрии и Венгрии; контрреволюция остановила ее движение, и буржуазия разных стран должна была снова добиваться национального единства. По завершении этого начинания благодаря завоеванию власти в национальном масштабе рабочим классом начнется социалистическая революция.

Не удивительно, что сотрудничавший с Энгельсом молодой Карл Каутский, который в 1883 году был одним из основателей теоретического журнала немецкой социал-демократии «Нойе цайт», попытался систематизировать наследие марксизма и дать первую синтетическую формулировку того, что он называл «современной национальностью». В силу своего происхождения и воспитания Каутский остро осознавал национальный вопрос, или, лучше оказать, проблему национальностей, в Австро-Венгерской империи и – в более широком плане – в Центральной, Восточной Европе и на Балканах. Когда в 1887 году Каутский начал писать свою статью в «Нойе цайт», у него еще были свежи впечатления от поездки в Лондон, где он сопоставлял, в частности по ирландскому вопросу, свои идеи с мыслями Энгельса. Поэтому можно сказать, что благодаря соединению тех и других он был в состоянии систематизировать учение марксизма по национальному вопросу. Каутский воспринял и дополнил марксистское объяснение формирования нации: ее генезис в условиях восходящего капитализма, начиная с торгового капитализма итальянских и немецких городов в XV веке; ее распространение при неравномерном развитии капитализма, вызывающее фазы спада и отливов в Центральной Европе и Средиземноморье и периоды быстрого продвижения в атлантической Европе; ее кризис под воздействием свободного обмена и даже ее неизбежное исчезновение. «Классическая форма современного государства – это национальное государство», – утверждал Каутский. Но это законное оправдание существования национального государства вызвало как следствие необходимость признать национальный вопрос: «Сегодня нет ни одного чисто национального государства, которое было бы в состоянии полностью включить в себя нацию и которое не включало бы в себя целиком или частично другие нации. Формирование национальных государств и формирование самих наций еще не завершено». Таким образом, в отличие от былых наблюдений Маркса и Энгельса, относивших национальности к прошлому, Каутский считает, что они существуют для себя и принадлежат настоящему. Если он и осуждает панславизм, то только потому, что он «несовместим с подлинной национальной жизнью каждого славянского народа». Можно было бы сказать, что его австрийский опыт подсказывает ему то, что нам представляется постоянной практикой в тех случаях, когда речь идет о поиске решений, призванных примирить государственную организацию жизни с национальным вопросом. Коль скоро капитализм развивается регионально, полагает Каутский, то национальный антагонизм обостряется, равновесие разрушено, и необходимо найти новую национальную организацию политической жизни общества.

Национальную зрелость, являющуюся, следовательно, результатом развития капитализма, Каутский определяет как социальное расширение: если классы крестьян и мелких буржуа подвергаются угрозе, то усиливаются собственно капиталистические классы. В ходе этого преобразовательного движения всякий регресс на пути национального развития подвергает опасности общество в целом, и – что еще хуже – в случае покорения или расчленения нации «страдает весь народ». На протяжении столетий идет борьба, вызываемая стремлением к единству и национальной независимости: «Национальное чувство, таким образом, является движущей силой, действующей самостоятельно, вне связи с экономическим развитием, а в некоторых случаях становится даже препятствием для такого развития».