Марксизм в эпоху III Интернационала. Часть первая. От Октябрьской революции до кризиса 1929 года. Выпуск первый

«Большевизм, – писал он, – представлен у нас большевистской фракцией партии. Фракция же не есть партия. Партия может заключать целую гамму оттенков, из которых крайние могут даже резко противоречить друг другу. В германской партии, рядом с ярко-революционным крылом Каутского, мы видим архиревизионистское крыло Бернштейна… фракция есть группа единомышленников

, составившаяся с целью влиять, прежде всего, на партию в определенном направлении, с целью проводить в партии в возможно более чистом виде свои принципы. Для этого необходимо действительное единомыслие»[917]

.

Именно на основе этого принципа в июне 1909 года расширенная редакция большевистской газеты «Пролетарий» заявила: в большевистской фракции нет места левым уклонистам-отзовистам.

«Отколовшиеся от нашей фракции нисколько не теряют возможности работать в партии, – писал Ленин в июле того же года. – Либо они останутся „дикими“, т.е. вне фракций, и общая обстановка партийной работы должна будет втянуть их. Либо они попытаются создать новую фракцию – это их законное право, если они хотят отстаивать и развивать свой особый оттенок взглядов и тактики…»[918]

Годы реакции (1908 – 1912) тяжело повлияли на судьбы партии в России, и большевики констатировали, что их метод работы – в отличие от меньшевиков – более «жесткий», опирающийся на дисциплину, дает им возможность лучше отвечать требованиям момента. Борьба между большевиками (которые с 1910 – 1911 годов были союзниками Плеханова и его меньшевистской группы, выступавшей за сохранение партии) и «ликвидаторами» – меньшевиками по вопросу нелегальной организации партии приобретала все более резкий характер. «Ликвидаторы» принижали значение этой организации и, наоборот, выступали за легальную деятельность, более широкое понятие партии и за идею широкого рабочего съезда. Однако Ленин говорил, что «…единственно правильным типом организационного строительства в переживаемую эпоху является: нелегальная партия, как сумма партийных ячеек, окруженных сетью легальных и полулегальных рабочих обществ»[919]. Когда фракционная борьба с меньшевиками внутри единой партии, казалось, оттеснила на второй план борьбу большевиков за построение партии на этих организационных принципах, большевики собрались на свою Пражскую конференцию (январь 1912 года), которая избрала новый Центральный Комитет[920]

и окончательно порвала с меньшевиками. Родилась большевистская партия, «партия нового типа», объединившая марксистов-революционеров. Старое название оставалось до 1918 года. В 1918 году было принято название «Коммунистическая партия».

«Не может быть единства ни федеративного ни какого-либо другого с либеральными рабочими политиками, с дезорганизаторами рабочего движения, с нарушителями воли большинства, – писал Ленин в апреле 1914 года. – Может и должно быть единство всех последовательных марксистов, всех защитников марксистского целого и неурезанных лозунгов независимо от ликвидаторов и помимо них»[921].

Ленин, однако, не считал еще эту организацию международным прототипом. Сопротивляясь попыткам II Интернационала объединить меньшевиков и большевиков в единой партии, он основывал свою аргументацию на специфике положения в российской социал-демократии.