Марксизм в эпоху III Интернационала. Часть первая. От Октябрьской революции до кризиса 1929 года. Выпуск первый

Иные неточные оценки и акценты Агости объясняются, видимо, тем, что он широко использует ненадежные источники, хотя и полемизирует с антикоммунистами. Он не обратился к фундаментальным, основанным на архивах исследованиям, предпринятым советскими историками, в частности к монографиям о конгрессах Коминтерна. Можно было бы, конечно, подвергнуть сомнению научную добросовестность и основательность авторов публикуемой книги; но вместе с тем создается впечатление, что советские работы недостаточно популяризируются за рубежом, причем препятствовать здесь может и характер преподнесения материала.

Статья М. Гайека о «левых коммунистах» вряд ли может добавить что-либо существенное к работам советских историков на эту тему. Тем не менее небезынтересно замечание автора о том, что критика в адрес большевистского руководства с «левокоммунистических» позиций по вопросам характера власти была сродни мартовской, меньшевистской. Из фактов, приводимых Гайеком, явствует, что ленинской, большевистской политики был свойствен революционный реализм, тогда как «левые коммунисты» не считались с объективными условиями и уже потому были обречены на поражение. Но и в этой, и в другой статье Гайека (о революционном движении в Германии) также есть неточные оценки, необоснованные выводы. Гайек явно упрощает ленинские оценки «мартовского наступления» и тогдашнего положения в КПГ. Следует также отметить, что обширная статья Гайека о большевизации компартий игнорирует не только советские, но и многочисленные исследования зарубежных прогрессивных ученых об истории становления и развития коммунистического движения в отдельных странах.

Настоящее предисловие, разумеется, ни в коей мере не претендует на подробный критический анализ предлагаемой работы. Задача его мыслилась лишь в том, чтобы обратить внимание на те или иные ее стороны, могущие представить интерес.

Издательство «Прогресс» в целях информации направляет читателям перевод на русский язык первой части третьего тома книги «История марксизма» (первый выпуск).

Эрик Хобсбом.

ВСТУПЛЕНИЕ

Русская революция, ее последствия и ее сложные взаимосвязи являются основной темой третьего тома «Истории марксизма». По сравнению с периодом, который рассматривался во втором томе, временные рамки данного тома гораздо шире, а комплекс проблем, связанных с затрагиваемым периодом, гораздо сложнее. Поэтому пришлось разделить этот том на две части. Второй том «Истории» касался в основном преобразования идей Маркса и Энгельса в «марксизм» (который интерпретировался по-разному, но действовал в основном в рамках единственного тогда Интернационала, главной политической силой которого была немецкая социал-демократия; она же являлась его гегемоном в интеллектуальном плане), он рассматривает также дискуссии, вызванные попытками теоретически и практически применить анализ Маркса, формирование и развитие социалистических партий рабочего класса в большей части Европы и в других странах. Проблемы, возникшие в период, охватываемый данным томом, весьма разнообразны. Поэтому необходимо рассмотреть по крайней мере самые характерные из них.

Октябрьская революция прежде всего поставила на повестку дня вопрос о «пути к власти» (мы повторяем здесь название знаменитой книги Каутского, вышедшей в 1909 году), причем более конкретно, чем в период II Интернационала. Для рабочих партий революция явилась первым случаем завоевания власти, увенчавшимся успехом. Тем не менее она оставалась в изоляции, и потому марксисты-революционеры были вынуждены отдавать большую часть своей энергии – в разработке теории и в своей практике – тому, как повторить эту революцию (или сделать нечто подобное), как подойти к революционному завоеванию власти в условиях, отличающихся от условий России 1917 года, какими должны быть отношения между Советской Россией и борьбой за национальное и всемирное освобождение, с тем чтобы довести революцию до конца, и наоборот, в какой мере факт отсутствия революции в других странах мог повлиять на развитие Советского Союза. Со своей стороны нереволюционные марксисты (или по меньшей мере небольшевики) в равной степени были заняты поисками альтернативных путей к социализму.