Марш Обреченных. Финал

— Вы сказали, мессир Черствый проходит через Балку, а вы что… что собираетесь перебраться на ту сторону?! — В голосе старосты звучало неподдельное удивление.

Сказать правду или соврать?

Правда или ложь?

— Наш путь тянется к Одноглазой Башне, господин Руф…

Староста хватал ртом воздух, его изумлению не было ни конца, ни краю. Неужели его обманул слух? Они спятили? Сошли с ума?

— Рей… Рейван это правда? Вы… вы в своем уме? А гоблины? Ты забыл рассказать господину о кровожадных гоблинах?

— Да все я мессиру Черствому рассказал! Тем ни менее наша цель — Одноглазая Башня.

— Храни вас Аллон! Все святые! Так ведь это же верная смерть, Рейван! Зачем так рисковать? Что вам понадобилось в Башне? Она закрытый бастион, в нее не так легко еще войти.

— Это ты объясни мессиру Черствому. Ему понадобились книги…

— Книги?! — Ошарашено переспросил Руф, пятясь к табурету и умащивая на нем свой тощий зад. Видать давно его так не развлекали? — какие к Аллону, книги? Мало в мейдринских управлениях писанины? Стоит ли корячиться ради книг, рисковать своей шкурой из-за листов бумаги? Там что счета гномовских банков? Расписки мейдринских вельмож? Зачем напрягаться ради талмудов? А ведь, мессир Черствый, за Гранитную Балку не осмелился бы перебраться и сам капитан Рогвик со своим лучшим эскортом, а он еще тот головорез! Хобгоблинское племя изредка покусывает форт, проверяет стены на крепость, а защитников на силу воли и мужество.

— Что поделаешь, Руф! — и летописец Алькир на мгновение превратился в того, кто прошел Эльсдарскую Сечу и гнал остроухих аж до Необжитых земель. — Наша цель Одноглазая Башня! И только Башня! Какой бы исход миссии нас бы не ждал впереди — я и мои люди обязаны идти вперед. Только вперед! Слишком многое зависит от нашего похода. Слишком многое поставлено на нашу удачу. Мы не только обязаны дойти и проникнуть в Башню… а гораздо больше!.. — Алькир чувствовал и слышал, как сталью зазвенел его голос, как попросыпались Сэм, Родрик и Волчара. Как жадно стали вслушиваться в его слова люди. Впитывать важность и смысл его речи. — Мы обязаны вернуться в Мейдрин с результатом! С хорошим результатом!

Молчание оборвал пришедший в себя Руф.

— Я договорюсь с Ворком или Валеком, пускай кто-нибудь из них проведет вас до Кедровых рощ.

Вот это другое дело!

За такой ответ Алькир был сердечно старосте признателен, улыбался даже постоянно мрачный Рейван.

Мессиру Черствому показалось, что он лишь положил тяжелую от недосыпа голову на холодную подушку, а его тут же без всяких объяснений уже будят. Ну не наглость? Что они себе позволяют? В тепле и сытости вся миссия в тупик Дальнего Севера утонула в кошмарах и нереальных видениях, взамен сон заполнили воспоминания и отрывки из Серой Башни и полувечные разбирательства с герцогской канцелярией. Он с кем-то спорил и сорился. Кому-то хамил и безжалостно бил морду. Отъеденные и разжиревшие хари только успевали отлетать от его кулаков. Краем глаза мелькнула гнусная рожица господина Топщика, он уже подбоченился в нее заехать, когда гримаса скосилась, и из подлога рота, вылетели участливые, полуслышные фразы:

— Мессир Черствый просыпайтесь! Мессир Черствый уже утро. Господин Алькир просыпайтесь!

— Ааа? — он замотал головой, и попытался отмахнуться от приснившегося бреда. — Что такое? Сколько времени?

— Утро, ваша милость. Петухи пропели. — Над ним завис Кручень, услужливый и внимательный. Ну, прям паинька!

— Пропели? — летописец хлопал сонными глазами. — Все уже поднялись?

Наемник скосил в сторону.

— Почитай все.

— А почему меня последним… — Алькир зевнул во весь рот. — Почему меня последним…

— Так господин Рейван велел, — тихо отговорился ветеран.

Рейван? Ох уж этот Рейван. Ладно. — Архивариус живенько стал напяливать на свои тощие кости холодные одежки. И ведь топили избушку до самого утра и все равно кафтан и штаны отсырели. Одеваться пришлось в спешке и на скорую руку. Он зыркнул в уголок, где спали резервисты, солдатики одевались молча и понуро. Кому как не им не хотелось возвращаться в мороз и холод. Может оставить их здесь? — мелькнула мыслица в голове Черствого. Нет! Пускай тянутся до Балки, а там видно будет!

Он выскочил из избы на леденящий душу мороз, оставив за спиною тепло и кое-какой уют, в миг, продрогнув до костей. Голоса наемников и старосты доносились со двора, и Алькир едва переставляя ноги, побрел на шум. Обошел избушку и вышел к забору и центральной улицы и дороге через весь поселок, которые разрезали Вольный на две половины. Алькир задрав голову к ясному, облачному небу, вдохнул свежего воздуха. Огляделся вокруг. Тишина, изредка долетали до слуха щебет птах. Кто в такой мороз осмелится высунуть носа? Клюва? Х-хе, только люди!