Маршал Жуков. Опала

И по лицу Стрельникова был виден вопрос — почему я? Но потом вспомнилась шуточная армейская поговорка «Не проявляй инициативу, ибо тебе придется ее осуществлять». Да и встреча с Жуковым предстояла интересная.

А генерал, уловив немой вопрос, сказал:

— Вы сами предлагали такую встречу, не хотим у вас отбирать хлеб.

Жуков назначил встречу в воскресенье 23 ноября 1958 г. (прошел первый год после Октябрьского Пленума). И поскольку день воскресный, маршал приглашал Стрельникова к себе на дачу с семьей, и машину прислал свою. Жена полковника не могла поехать из—за болезни сына. Стрельников прибыл с дочерью Леной. Их встретил во дворе сам маршал, в непривычном гражданском костюме. Было только лицо Жукова, весь в этой одежде он как—то не воспринимался. Отправив дочку на попечение домочадцев, маршал предложил гостю прогуляться по саду.

— Эта дача государственная, ее мне дал Сталин. Я после напряженных боев за Москву спал в штабе. Верховный очень удивился, что у меня нет дачи и приказал немедленно подыскать. Мне ее как бы за победу под Москвой определили пожизненно.

Жуков был бодр и спокоен, говорил как всегда четко и уверенно, будто и не было совсем недавно больших потрясений. Стрельников признался, что не ожидал увидеть маршала таким, как прежде.

— Я конечно не мог остаться неуязвимым, — сказал Жуков. — Своего обычного состояния я не утратил. Я только потерял веру в людей. Самые близкие и надежные оказались мелкими и подлыми.

Вот хотя бы Конев. Мы с ним много лет служили, как говорится бок о бок. Я его не раз спасал от неминуемой гибели. Первый раз после разгрома 19 армии, которой он командовал. Я буквально уговорил Сталина не отдавать Конева под трибунал. И вскоре даже продвинул его на должность командующего фронтом. А второй раз обстоятельства для Конева сложились еще более трагично. Он умудрился засадить в окружение под Вязьмой пять армий! Все главные силы Западного фронта. Расправа над ним, как и над Павловым, была предрешена. В штаб приехала специальная комиссия, в ее составе были такие серьезные и опытные в смысле репрессий деятели, как Молотов, Берия и Маленков. И опять я спас его. Отговорил Сталина, попросил оставить моим замом, а потом опять выдвинул на самостоятельный — Калининский фронт. И как же он мне отплатил? На заседании Президиума перед октябрьским Пленумом, когда Микоян сказал, что и Конева надо бы разобрать, он друг Жукова, я видел сам (он сидел напротив меня), как Конев дрожащими руками оторвал лист из блокнота и написал записку Хрущеву, а тот зачитал ее: «Я никогда не был и не являюсь сейчас другом Жукова». Ну, а потом, после Пленума, он опубликовал в «Правде» разносную статью против меня. Как же после этого верить другим, если такой близкий человек поступает так предательски? Да разве один Конев оказался таким «другом»!

Погуляв еще недолго, собеседники вошли в дачу. Их встретили жена маршала Александра Диевна, небольшого роста, явно болезненная женщина, две дочери — Элла и Эра, муж старшей, майор, летчик Василевский (сын маршала Василевского).

Стрельников беспокоился, успеет ли он выполнить свою миссию и задать все вопросы по списку генерала Курасова. Но Жуков сказал:

— Сейчас будем обедать.

Перед обедом Жуков предложил рюмочку настойки для аппетита. Стрельников стал отказываться. Маршал пообещал:

— Я вас не выдам, пейте!

Он сам и майор показали пример, бойко опрокинув рюмки. За обедом Стрельников еще больше убедился, общительность и предупредительность, к такому, казалось бы, не маршальских масштабов гостю, объясняется тем, что Жуков прожил этот год очень одиноко. Георгий Константинович не скрывал этого:

— Вы второй посетитель.

— Но Василевский ваш родственник.

— Общаемся только по телефону, да через Игоря. Мы не можем дать повод для каких—нибудь фантазеров, что два маршала затевают заговор.

В тот вечер полковник задал все вопросы не только по перечню Курасова, но показал Жукову и свой список.

Маршал, ознакомясь с ним, сказал:

— Ваши вопросы интереснее официальных я на них отвечу при следующей встрече. Оставьте ваш листок.

Стрельников не смел даже надеяться еще на одну беседу и вдруг сам Жуков ее предложил. Она состоялась через месяц 20 декабря 1958 и опять в воскресенье. На той же даче в Рублево.

Кроме других очень интересных подробностей, которые касались различных операций в годы войны, Жуков во время этой встречи высказал свое намерение написать воспоминания, и поскольку Стрельников был ученый историк, маршал попросил его помочь составить периодизацию войны. Стрельников предложил два варианта. Жукову понравился первый, и он захотел, чтобы к следующей встрече Стрельников подготовил письменный план его книги и выразил надежду, что и в будущем Стрельников будет помогать ему в этой работе. Так зародилась деловая дружба с, маршалом не на один год.