Маршал

– По первой специальности я хореограф кавказсках танцев.

– Серьезно?! – Теперь она улыбнулась. – А знаете, на вечере дружбы в медучилище мне поручили исполнять лезгинку. Только мне по размеру подошёл этот костюм… Я вам сейчас покажу фотографии. – Она вытащила из-под кровати старый, потрепанный чемодан. Из него достала небольшую пачку фотографий, перевязанных резинкой. Пытаясь некоторые не демонстрировать, она нашла то, что искала. – Вот! – Видно было, что этой фотографией она дорожила.

– Прекрасно! – сказал Болотаев. – А кто вас учил танцевать?

– Никто. По телевизору видела.

– А ну, сейчас покажи, – не без иронии сказал гость, но и она ответила в тон:

– Был бы костюм – станцевала.

– При чем тут костюм?! Это только плохому танцору всё мешает.

– А музыка? А ритм? – Впервые Тота видел, как она улыбается.

– Так это я организую в лучшем виде. – Тота осмотрел комнату и, не найдя более подходящего, спросил: – А можно твой чемодан?

Как барабан используя не только этот чемодан, но и всё подручное, Тота, как он умел и как в данный момент хотел, выдал такую ударную страсть джигитовки, ещё звуками подпевая, выкрикивая, что потрясенная хозяйка стала смеяться.

– Давай! – взбадривал её гость, но она вся покраснела, закрыла лицо руками.

…Стук в стенку прекратил это внезапное буйство.

– Дада, у вас что, свадьба? – пожилой, женский голос.

– Нет, нет, простите, – крикнула хозяйка.

Тишина. Шепот Тоты:

– Ну и слышимость у вас. Словно стен нет.

– Да, – также шепотом подтвердила Дада, она о чём-то задумалась, а потом, уже обычным голосом, сказала: – Это было великолепно! А вы умеете лезгинку танцевать?

– Вроде умел, – ирония в его голосе. – Показать?

– Нет-нет. Тут и места нет.

– Хороший танцор где угодно станцует лишь бы душа ликовала!.. Могу и на столе. – Тота встал.

– Нет-нет, – вновь взмолилась Дада. – Соседка болеет.

– Так мы её оживим. – Тота сделал вид, что неуклюже собирается залезть на стол.

– Пожалуйста, не надо. – Она сама уже смеялась.

Они дружно засмеялись, и Болотаев поразился, до чего она преобразилась. Глаза заблестели. Появился румянец, и даже шрам, что так искажал её лицо, стал почти незаметен. И это, наверное, потому, что она сама о нем забыла.

Пили чай, ели фрукты, болтали ни о чём, пока их не отвлек стук в дверь:

– Дада, это твоего гостя там машина столько ждет?

Тота быстро оделся, правда, у двери выжидающе встал и, не увидев реакции, сам спросил:

– Может, я останусь?

– Нет.

Обиженный Тота не без актерства демонстративно раскрыл дверь, вновь взял паузу, но она ещё тверже:

– Нет. Возьмите фрукты… Постойте. Возьмите свитер. Холодно. А вы одеты…

После этого предложения Болотаев вернулся. Очень медленно свитер надел и вновь молча встал, что-то ожидая.

– Вас ждут, – твердо сказала Дада.

– Хоть телефон дай.

– Есть только рабочий.

* * *

Тота уже знал график дежурных контактов с надзирателями, и поэтому внеплановое лязганье засовов и ключей он, понятное дело, встречал с тревогой. Однако ему даже не дали сделать положенный доклад, просто в окошко просунули какой-то мягкий сверток.

Даже не раскрыв его, Тота понял, что это от Дады – она вновь связала ему свитер, носки и шапку.

Свитер мягкий, красивый, голубой, как и тот, который она ему связала ещё в Москве.

Он поднес свитер к лицу, принюхался. Запах шерсти, но, ему показалось, он это явно ощутил, её запах…

В ту, во вторую поездку в Когалым Тота, так получилось по работе, более Иноземцеву не увидел. А через неделю на заседании кафедры вдруг объявили, что надо кого-то для дополнительных замеров командировать в Сибирь. Болотаев удивил всех, изъявив желание, а заведующий угадал:

– Может, там невесту нашел? – И следом: – Смотри, Болотаев, как в песне поется, первым делом, первым делом – самолеты, ну а девушки, а девушки потом. Понял?

Так Тота и поступил. В воскресенье ночью он прибыл на место. Думал, что всю неделю отработает, а в пятницу встретится с Дадой. Как с ней сложится, неизвестно; впрочем, на воскресенье у него обратный билет.

Всё шло по плану, как вдруг в среду на проходной общежития вахтовиков, где он остановился, ему пожилая вахтерша передала трехлитровую банку.

– Что это? – удивился Тота.

– Клюквенный морс. Местный. Очень полезный.

– От кого?

– А вот эта. – Вахтерша провела рукой по лицу, и Тота сразу понял.

– А вы её знаете?

– Так кто ж её не знает?! Сумасшедшая! Тут за ней один парень ухаживал, так она его чуть не убила. Дура. Дикарка детдомовская!

После такой информации Болотаев хотел отказаться от морса, но вахтерша настояла:

– Берите. Берите. Очень полезно зимой, особенно вновь прибывшим. Здесь климат плохой.

Тота банку взял и удивленно спросил:

– А как она узнала, что я здесь, прилетел?

– Не знаю, – был ответ.

В комнате Тота долго принюхивался к ярко-красному напитку. С одной стороны, после слов вахтерши он чуть брезговал, с другой стороны, запах манил. Отпил глоток, второй. Понравилось. Прямо из банки выпил залпом почти треть.