Мартин Скорсезе. Ретроспектива

Руперт не умеет заводить обычный разговор, но он в совершенстве знает форму разговора на ток-шоу; он так подробно изучил личность ведущего Джерри Лэнгфорда (Джерри Льюис), что знает, как тот одевается и какой у Джерри девиз для начинающих комиков: «Не объясняйте зрителю кульминацию шутки, просто рассказывайте ее».

Скорсезе говорит, что и Руперт Пупкин, и Джерри Лэнгфорд напоминают ему его самого. Пупкин – молодой Марти Скорсезе, ночующий в офисах агентов, выбивающий кредиты, чтобы закончить студенческий фильм, подрабатывающий монтажером в перерывах между режиссерскими заданиями. Лэнгфорд – Мартин Скорсезе в сорок лет, знаменитый, заслуженный, окруженный восторгами, осаждаемый начинающими режиссерами с просьбой уделить им минутку.

«Вчера вечером, – говорит Скорсезе, – я пошел на показ “Короля комедии” в десять часов. На экране сцена, где Руперт врывается в лимузин Джерри с требованием поговорить. Он запыхался. “Спокойно, парень”, – отвечает ему Джерри. Тем временем на последнем ряду в кинотеатре какой-то парень хватает меня за руку и говорит, что должен поговорить со мной. Он задыхается, и я говорю ему, чтобы он успокоился. Точно такая же сцена, как и на экране!»

Время. Это история о времени. Было время, когда Марти Скорсезе был активным, талантливым юношей-астматиком из Нью-Йоркского университета, который хотел снимать кино. Он был очень уверен в себе. Прошло время, и Скорсезе добился всего, о чем мечтал. Есть те, кто считает его величайшим из американских режиссеров, самым честным, самым одержимым. Но если раньше он думал, что успех принесет ему счастье, то теперь все иначе. Поскольку считается, что знаменитые режиссеры могут все, что захотят, то, что Скорсезе знаменит и все же несчастен, должно быть, кажется ему ужасной иронией судьбы.

В сорок лет Скорсезе бородат, легок в общении и зачастую весел, несмотря на бремя несчастья. Он приходит на ужин, одетый как преуспевающий гробовщик, в дорогом темно-синем костюме и двубортном темно-синем пальто. Он похож на хорошо одетого мафиози из нью-йоркской Маленькой Италии времен его детства. Недавно он был в Израиле, подбирал натуру для ленты «Последнее искушение Христа». Когда его привезли на вертолете в пустыню, на нем был синий костюм, синий пиджак и дорогие черные туфли. Большинство режиссеров приходит на ужин в туристических куртках. Скорсезе отправился в пустыню в костюме.

«Студия была готова отказаться от “Короля комедии”, – сказал он. – Они тайком провели предпросмотр. Реакция не очень. Хорошая, но не отличная. Я сказал им, что это не тот фильм, где значима реакция на предпросмотре. Если вы не подготовлены к просмотру, это может быть очень странный опыт. Продать такой фильм поможет только наш с Де Ниро послужной список, а также сюжет. Студия была готова положить фильм на полку. Он был уже мертв. Потом начали поступать хорошие отзывы, и они изменили ситуацию. Теперь, кажется, все будет хорошо».

Одной из причин, по которой студия остерегалась фильма (Скорсезе не упомянул об этом), был крайне щекотливый момент. Руперт Пупкин похищает Джерри Лэнгфорда и удерживает его, ожидая выкупа. Условие похитителя – десятиминутное выступление на ток-шоу в жанре стендап-комедии. Поскольку хорошо известно, что Джон Хинкли посмотрел фильм Скорсезе «Таксист» (картина об одиноком убийце) перед тем, как выстрелить в Рейгана, «Король комедии» в некоторых кругах выглядел почти как вызов для недоброжелателей таких шишек, как Джонни Карсон[16].

Страхи не развеял и Пол Циммерман, некогда кинокритик Newsweek; он написал сценарий фильма и на пресс-конференции в Нью-Йорке заявил: «Искусство не должно служить подушкой безопасности для знаменитостей».

Для Скорсезе, однако, фильм отнюдь не о похищении знаменитости. Это просто сюжетная линия в сценарии, написанном Циммерманом двенадцать лет назад и первоначально отклоненном Скорсезе шесть лет назад. «Тогда он казался фильмом одной шутки, – объясняет Скорсезе. – Но потом я начал понимать, что дело не в похищении, а в отказе. Это потребовало от меня нового визуального стиля. Я известен своей подвижной камерой. Обычно я нахожусь повсюду. В этом фильме очень мало движения камеры, и когда она движется, это что-то значит. Посмотрите сцену, где секретарша говорит Пупкину, что Джерри вернется только в понедельник, а Пупкин отвечает, что подождет. Посмотрите, как движется камера. Она движется, чтобы показать, как прочно уселся Руперт. Это хороший ход».

«Но этот фильм, – сказал я, – родился из твоего чувства одиночества и отверженности?»

«Да».

«И всё?»

«И всё».