Маруся. Попасть - не напасть (СИ)

Благодарность власть имущих? Не верю я в нее, от слова совсем и никак. Не видела, вот и не верю. Скорее, будет осуществляться другой вариант. К примеру, благодарность получит мой отец. А я получу... а ничего я не получу. Помолвка с Демидовым - и вперед.

А если упомяну про Милонега...

Ага, это будет не песец. Это будет конец.

Первый же допрос - и меня расколют до самой попы. Это ротмистр ко мне хорошо отнесся, а так-то... кто со мной миндальничать будет?

И допросят, и все выспросят... и как тут относятся к подселенцам типа меня? Ох, что-то мне подсказывает, что крайне недружелюбно. У меня ведь от княжны ничего, кроме дневника, ни знаний, ни памяти, ни манер, ни навыков, ни опыта... я никого толком не обману. Ладно еще отец с мачехой, хотя и они заподозрили бы неладное. Не успели просто.

А серьезные ребята, занятые расследованием?

Изведут меня на допросы. И не факт, что я не пропаду где-нибудь в застенках охранки. Надавить, вынудить сотрудничать... это могут.

Варианты?

Бежать.

Что есть ног и лап. И не медлить... Хорошо, что мы с ротмистром гуляли по территории больницы. Сейчас я хоть знаю, куда мне бежать. И сбегу!

Пока я без сознания, пока народ без сознания, перепись не проводилась...

Касаюсь волос.

Однако!

Косу мне так и не расплели, и украшения так и не вытащили. С шеи сняли, а вот из волос не выплели.

Отлично. И на пальцах кольца сохранились, на какое-то время мне на пропитание точно хватит. В ломбарде заложу, не побрезгую.

Можно предположить, что без сознания я пробыла не так долго. Это ночь, последующая за балом. Не сутки я здесь валяюсь, точно не сутки.

Так, а что по состоянию?

Прислушиваюсь к себе. Нельзя сказать, что самочувствие отличное. Но...

Меня не тошнит, на ногах я стою твердо, руки действуют... синяки-ссадины есть?

Задираю рубашку и оглядываю себя. Отлично!

Есть и то, и другое, но в пределах нормы. Так, чуть-чуть. Пробую ощупать спину, насколько дотягиваюсь. Вроде бы тоже сильных повреждений нет.

Живем!

И двигаться можем!

Рвем когти!

***

Честно говорю, я поступила неподобающе. И гадко.

И наверное, по-свински.

Но украшения я собрала все, что нашла в палате. И свои, и обеих дам. Пригодятся.

Будем считать, что со мной расплатились за спасение жизни. Хоть их, хоть цесаревича.

Оказались у меня пять заколок с полудрагоценными камнями, мой жемчуг и шесть колец с разными драгоценными камнями.

Стыдно, конечно, но я не знаю, что меня дальше ждет. Если не пригодится, я найду случай вернуть побрякушки, память на лица у меня хорошая. Если пригодится...

Запас карман не тянет.

И я вышла в коридор.

Отделение не то, в котором я лежала. Зайти, попрощаться с ротмистром?

Можно. И про Милонега ему рассказать, на всякий случай. Пусть он сам передаст, кому пожелает.

Я оглядываюсь. Ага, вот сестринская, вот пост... о! Удача!

На спинке стула висит чей-то плащ. Рядом стоят ботинки. Грубые, тяжелые, и мне они явно велики, но тут уж не до жиру! Я сдергиваю плащ, заворачиваю в него ботинки - и припускаю к лестнице. Пригодится.

***

Найти отделение, в котором я лежала, несложно. Это отдельный корпус, этакое государство в государстве. Для богатых.

Почему все не там?

Так не поместились.

Вот и окно ротмистра.

Заходить в отделение? Ну уж - нет. А вот пару камешков докинуть я смогу, благо, окно открыто.

Потребовалось целых четыре камня, прежде, чем Андрей Васильевич выглянул в окно. Я прикусила губу.

Несколько дней. Всего лишь пара дней, и такие перемены?

Истоков выглядел лет на пять старше. Прищурился, на зрении тоже сказалось, узнал меня и кивнул на беседку. Туда я и отправилась.

Ждать пришлось минут двадцать, прежде, чем Андрей Васильевич возник на пороге.

- Мария!

Я молча бросилась ему на шею - и разревелась.

***

Отдаю должное деликатности мужчины.

Меня просто гладили по голове, пока я не пришла в себя. Потом продолжили, пока не улеглись последние всхлипывания. А потом я сорвала здоровущий виноградный лист, высморкалась, и улыбнулась.

- Спасибо...

- Я уж и не надеялся свидеться.

И голос надтреснутый.

- Болезнь...

- Проклятие прогрессирует. Думаю, еще дней десять, вряд ли больше.

Слезы катятся сами собой. Но...

Не надо!

Андрей Васильевич этого не оценит. А вот...

Я решительно вытираю нос рукавом.

- Андрей Васильевич, у меня для вас есть интересная история. Надеюсь, вы сможете ей с кем-то поделиться?

- Расскажите, Мария?

Я поудобнее устраиваюсь на скамейке - и принимаюсь пересказывать. Что-то из дневника княжны, что-то из моих личных впечатлений... Милонега я сдала, как металлический лом на базу.

Андрей Васильевич внимательно слушал. Кивал...

- Мария, это важно. Сможете вы завтра...

- Завтра меня здесь не будет, - я подняла голову и поглядела ему прямо в глаза. - Я хочу уехать.

Нельзя сказать, что я сильно удивила собеседника.

- Не проще ли будет остаться?

- Нет, вряд ли. Отец меня защищать не будет...

- Вашему отцу сейчас не до того, Мария.

- Вот как?

Приязни к папеньке я не испытывала. Ни разу. Не огрело ли и его кирпичом по маковке? До просветления?

- Ваша мачеха умерла. Примерно, час назад. Помочь не смогли, сильная травма...

Мне осталось только пожать плечами.

Ну и что?