Машина любви

Отец сердито посмотрел на Робина и вышел из комнаты. На следующий день Китти мягко объяснила сыну, что он должен дать отцу право гордиться им. Робину казалось, что «должен» – это единственное слово, которое он слышит от родителей. Он должен стать хорошим футболистом – это полезно для имиджа будущего адвоката. Он приложил максимум усилий, чтобы стать лучшим защитником гарвардской команды. В тысяча девятьсот сорок четвертом году Робин мог бы заняться изучением корпоративного права, но шла война, и он записался в ВВС, обещав отцу по возвращении домой завершить получение юридического образования. Но все сложилось иначе. Он участвовал во многих боевых действиях, получил звание капитана. Когда Робина ранили, его фото попало на страницы двух бостонских газет – его отец наконец-то мог им гордиться! Ранение было незначительным, но оно усугубило последствия старой футбольной травмы, и Робин надолго застрял в госпитале. Спасаясь от скуки, он начал писать о том, что видел на войне. Потом послал свой очерк другу, работавшему в «Новерн пресс ассошиэйшн». Так началась его карьера журналиста.

После победы его взяли в «НПА» штатным корреспондентом. Конечно, отец и Китти спорили с Робином. Его долг перед отцом – изучать юриспруденцию. К счастью, Лайза познакомилась с Ежиком, и вся семья сосредоточилась на приготовлениях к свадьбе. Спустя пять дней отец умер, играя в сквош. Что ж, такой уход из жизни пришелся бы отцу по вкусу, подумал Робин. Все обязательства перед семьей исполнены, плоть еще крепка.

Робин встал и подвинул сервировочный столик. Он принадлежал самому себе и не имел ни перед кем никаких обязательств. Робин был полон решимости сохранить это положение.

Он прошел в ванную и включил душ. Холодная вода быстро избавила его от легкого похмелья. Черт возьми, он пропустил занятие в гимнастическом зале. Забыл позвонить Джерри Моссу в Нью-Йорк и отменить встречу. Робин усмехнулся. Бедняга Джерри, вероятно, отправился в спортзал один. Джерри ходил туда только потому, что Робин заставлял его делать это. Тридцатишестилетний Джерри не заботился о своей физической форме.

Робин начал напевать. Вернувшись в Нью-Йорк, он сразу же позвонит Джерри и Аманде. Они встретятся в «Улане» и отметят начало его новой работы. Но он не назовет им свою должность – Грегори Остин сам преподнесет новость сотрудникам телекомпании.

Робин стал наносить на щеки крем для бритья. Господи, подумал он, я бы все отдал, чтобы узнать, что происходит сейчас в Ай-би-си.

Глава 3

Для всего штата Ай-би-си понедельник начался как обычно. На столе каждого руководителя появились «цифры» – так здесь называли индексы популярности разных телепередач, определяемые по методу Нильсена. Первый сигнал тревоги поступил в десять часов, им стало сообщение: «Грегори Остин просит Дантона Миллера прибыть в его кабинет в десять тридцать».

Личная секретарша мистера Остина передала это известие Сьюзи Морган, секретарше Дантона Миллера. Сьюзи записала его на листке бумаги, который поместила на столе шефа рядом с индексами Нильсена, потом она через машинописное бюро отправилась в дамскую комнату. Девушки сосредоточенно печатали. Их машинки стучали с половины десятого. Но «верхний эшелон», секретарши начальников, появлялись на работе лишь к десяти часам, в темных очках, без косметики. Показавшись на глаза шефу, они спешили в дамскую комнату, чтобы привести себя в порядок. Спустя двадцать минут они выходили оттуда, напоминая своим видом фотомоделей или манекенщиц. Одна предприимчивая секретарша даже повесила там большое увеличивающее зеркало.

Дамская комната уже была переполнена, когда туда вошла Сьюзи. Поплевав в тушь для ресниц, она внесла свой вклад в обмен слухами и сплетнями. Грегори Остин вызывает к себе Дантона Миллера! Девушка, вышедшая из дамской комнаты первой, поделилась новостью с подругой из юридического отдела. За шесть минут известие стало достоянием всех сотрудников телекомпании.

Этель Эванс печатала анонс новой передачи, когда весть добралась до отдела рекламы. Она захотела немедленно узнать подробности и не стала ждать лифта. Одолев одним махом четыре лестничных пролета, задыхающаяся Этель ворвалась в дамскую комнату, расположенную на шестнадцатом этаже. Она застала Сьюзи в одиночестве накладывающей на губы блеск.

– Я слышала, твоего босса собираются выбросить на улицу, – сказала Этель.

Сьюзи убрала тюбик с блеском, взяла расческу и подправила локоны, чувствуя, что Этель ждет ответа. Стараясь говорить скучающим тоном, наконец произнесла:

– Разве не каждый понедельник начинается с подобного слуха?

Глаза Этель сузились.

– На сей раз, похоже, это правда. Грегори собирает руководителей по четвергам. А он вызвал Дана сегодня. Каждому ясно, что это означает.

Сьюзи внезапно встревожилась:

– Так считают наверху?

Этель почувствовала себя лучше. Она добилась реакции. Прислонившись к стене, закурила сигарету:

– Все сходится. Ты видела последние цифры?

Сьюзи еще раз провела расческой по волосам, хотя они в этом уже не нуждались. Она терпеть не могла Этель Эванс.