Маскарад для эмигранта

Утром они единодушно, при молчаливом согласии Гильома, попросили Каспара принять командование отрядом и выразили желание продолжить изготовление сети. Но Каспар оставил вязать узелки троих самых молодых (у них пальцы гибкие), остальных отправил собирать сухие ветки и складывать в одну из пещер. Все недоумевали: к чему это? но повиновались, пусть даже неохотно. К вечеру сеть, наконец, была готова, ее тут же поставили, а перед самым рассветом вытащили и возликовали; она была полна рыбы, преимущественно крупной; часть ее пошла в пищу, остальную развесили для сушки. Следует заметить, что наш командир развил слишком бурную деятельность по обустройству лагеря; мы все не могли понять к чему все это, если до прихода судна оставалось четыре дня. В первый же день он потребовал всех сдать ему спички и соль, причем в самой категорической форме, и заставил дежурить по очереди: наблюдать за горизонтом и дорогой, которая вела к Ак-Мечети. Он проверял дежурных по ночам, и мы удивлялись, когда он спит сам. Еще одну пещеру мы наполнили сухими водорослями, предварительно каждый камень в ней мы полили кипятком, что было для нас совершенно непонятно. На третий день нас начало подташнивать от приготовленной на костре рыбы, а на четвертый – мы не могли на нее смотреть. Единственное, что утешало, так это мысль о том, что мучиться нам осталось совсем не долго, от силы два-три дня. Теперь мы дежурить соглашались безропотно. Так или иначе, две последние ночи никто из нас не мог уснуть, до рези в глазах всматривались в темноту: не мелькнет ли там наконец спасительный огонек. Но все напрасно, ночь оставалась непоколебимой в своей пустой жестокости. День показывал себя таким же беспощадным: горизонт был чист, нигде ни мачты, ни паруса. Все помрачнели, почти перестали разговаривать друг с другом; казалось, достаточно одного неосторожного слова, одной искры, чтобы произошел взрыв.

И тогда Каспар выступил перед нами с первой своей речью.

– По нашим подсчетам «Шарлотта» сегодня должна уже быть здесь, но так ли безупречны они, эти выкладки. Мы ошиблись, определив срок в пять – шесть дней, что справедливо лишь для попутного ветра. Но он не всегда был таким, поэтому время в пути необходимо удвоить. Будет вам известно, что это все просчитал наш славный Марен, как вы знаете, он всю жизнь провел на палубах судов.

Мы уставились на Марена Лавуазье, который невозмутимо покуривал свою трубку.

– Да, при встречном ветре приходится все время менять галс, а это очень тяжелая работа; Каспар предлагает те дни, что мы рассчитали, умножить на два, а по-моему, их следует утроить, ведь десять пар самых крепких рук остались здесь у этой злополучной Ак-Мечети. Неужели вы думаете, что там, в Севастополе на «Шарлотту» направят трудоспособное пополнение?