Маскарад со смертью

– Лилии… Надо же! А по какому случаю? – с трудом выдавила из себя вопрос барышня, чувствуя, как начинают пылать щеки.

– Я получил письмо от родителей, и они благословили меня…

– На что? – дрожащим голосом произнесла Вероника, прижав цветы к груди.

– Я хотел бы просить вашей руки. Вы согласны стать моей женой?

Будто в полусне она смотрела немигающими глазами на офицера и, едва шевеля розовыми губами, произнесла:

– Не знаю… Наверное… Ну да… Да… Я согласна.

Известие о предстоящей помолвке Фаворского и Вероники тут же разнеслось среди гостей, и эта новость, словно ширма, заслонила собой все недавние происшествия.

В музыкальном салоне остались одни дамы, поздравляющие графиню с удачным выбором дочери. Мужская половина прочно оккупировала бильярдную и курительную комнаты. Ардашев сильно раздосадовал хозяина дома, закончив прерванную партию очередным выигрышем. Отставив кий в сторону, адвокат вышел на свежий воздух. Из сада доносилась приглушенная речь Фаворского, и присяжный поверенный направился к беседке.

– А вот и Клим Пантелеевич пожаловал. А я только хотел вас познакомить: поручик Васильчиков, Бронислав Арнольдович, прошу любить и жаловать.

– Ну, какой уж я Арнольдович! Просто Бронислав или как вам будет угодно, уважаемый Клим Пантелеевич. Признаться, я немало наслышан о ваших добрых делах. Что скрывать, Клара Сергеевна от вас просто без ума! – горячо жал протянутую адвокатом руку офицер.

– Благодарю вас. Рад, что представилась возможность познакомиться с вами поближе. – Ардашев присел на край лавки и, повернувшись к Фаворскому, спросил: – Ну и как там ведет себя эта революционная парочка?

– Арестованная оказалась Полиной Ивановной Воротынцевой. Ранее подозревалась в вооруженных нападениях в Тифлисе и Екатеринодаре, но достаточных улик против нее тогда не собрали. Вину не признает, на следствии отмалчивается. А ее сообщник батюшку попросил в камеру пригласить: хочу, дескать, исповедаться. Пожалуйста! Я бородатого унтера из тюремного конвоя священником нарядил и к нему направил. Так этот последователь Карла Маркса столько ему о своих злодеяниях наговорил, что у служивого нервы сдали. Повалил он студентика на пол и давай ему револьвером в рот тыкать – передних зубов как не бывало. Еле уняли «батюшку». На следующий день Чебышев очную ставку проводил между ним и Полиной. Завели их в кабинет – сидят, молчат. Друг на друга смотрят. Тут дверь открывается, и охранник докладывает, что, мол, следователя к начальству срочно просят. Чебышев из коридора – в соседнюю комнату… Тут-то они и разговорились… Вот мы с ним у потаенного окошка обо всех их темных делах и наслушались. Но Воротынцева все равно отказалась давать показания. А вот Евсеев во всем повинился. Благодаря его признаниям почтмейстеру теперь пожизненная каторга светит. Студент подробно рассказал, как они на поезд напали, как актера пытали, как почтарей грабили и убивали, как он Тюлькина из маузера через открытое окно по приказу Расстегаева положил. Не забыл упомянуть и о нападении на вдову. Только вот на вас, Клим Пантелеевич, он сильно разобиделся за тот случай, когда вы над его головой керосиновую лампу вдребезги разнесли. Но в убийстве Жиха сознаваться не хочет и клянется всеми святыми, что не их рук это дело. Следователь ему, конечно, не верит и считает, что сделали они это по указке почтмейстера. А так арестант он образцовый: молится с раннего утра до позднего вечера. Икон в камере навешал. Кается беспрестанно. Теперь уже настоящий батюшка из острожной церкви его каждый день навещает. Святой отец говорит, что ведет он себя как настоящий монах-отшельник. Наверное, прощение вымолить хочет. Да поздно. Виселицы не избежать. – Ротмистр замолчал и затушил папиросу.

Поручик тем временем наполнял трубку табаком, используя в качестве тампера[4] выдвинутый из складного ножа инструмент для чистки конских копыт.

– Вижу, Бронислав Арнольдович, вы обладатель настоящего «cavalier». Позвольте взглянуть?

– Да, пожалуйста. – Васильчиков протянул Ардашеву изделие лионских мастеров. Выполненная из оленьего рога ручка в сумерках отливала тусклым блеском.

– Да, надо французам отдать должное. Этот кавалерийский перочинный нож на удивление хорошо продуман, – рассматривая вещицу, вслух рассуждал присяжный поверенный. – В нем можно найти все, что необходимо наезднику: длинное и тонкое обоюдоострое лезвие, универсальный экстрактор[5] патронов для разных калибров, портативные кусачки, пробойник для починки узды и даже инструмент для чистки копыт. А вы, я смотрю, с его помощью еще и трубочку набивать приспособились.