Маски. Карнавал судеб

— Мы должны исходить из своих возможностей, — уклончиво ответил преподаватель и тут же выдал вдохновенный монолог о том, какая это благородная миссия — вступать в борьбу с психическими недугами, успокаивать мятущиеся души, залечивать невидимые глазу раны. — И потом, это прибыльное занятие, — добавил он под занавес.

Мать Питера была счастлива: «мой сын-психиатр» звучало даже значительнее, чем простое «мой сын-врач».

— Ты знаешь, дорогой, Зигмунд Фрейд был близким другом твоего дяди Макса. И, кажется, тетя Тилли имела какое-то отношение к доктору Адлеру… Так что это голос крови. В конце концов, ты наполовину венец!

Вскоре после получения степени Питеру предложили место в швейцарской клинике «Маривал» — главным образом благодаря его приятной внешности и манерам, а также знанию языков. Все вокруг убеждали его, что отказаться от такой подвалившей удачи было бы верхом глупости. Предложенный оклад для новоиспеченного врача превосходил все ожидания; кроме того, общаться пришлось бы с тем классом людей, которых называют сливками общества, а уже одно это могло послужить хорошей базой для будущего процветания.

— Чертов везунчик! — поздравил его сосед по комнате в студенческом общежитии. — Все эти сексуально озабоченные пташки будут лежать перед тобой на кушетке в ожидании облегчения своих мук, да еще и платить за это.

— Не за это, а за восстановление душевного покоя! — рассмеялся Питер.

«Поменьше дворца, но побольше шкатулки для драгоценностей», — говорилось в «Справочнике Мишлина» о «Маривале», где он был помечен тремя звездочками и охарактеризован как «типичный образец архитектуры эпохи феодализма».

Построенный в 1760 г. по заказу банкира Андрэ Буше и названный в честь его детей — Марианны и Валентина, — замок ко всему прочему стал своеобразным символом финансовой и политической предусмотрительности и расчетливости. На создание «Маривала» средств не жалели — в него была вложена большая часть состояния Буше. Чтобы на каждой из сорока пяти комнат лежал отпечаток особой роскоши, были приглашены лучшие европейские художники и мастера.

В 1934 году замок, уже давно заброшенный, с забитыми окнами, единственными обитателями которого остались лишь мыши и пауки, приобрел один из Ротшильдов — представитель английской ветви славной фамилии. С решительностью, которой отличалось все его семейство, новый владелец принялся за реставрацию всего, что еще можно было спасти, не забыв и о новых удобствах современного мира: он провел центральное отопление, оборудовал крытые теннисные корты и внутренние плавательные бассейны, годные для использования в любую погоду… Спальни обставлялись со всевозможной роскошью, танцзал был полностью реконструирован приверженцем кубизма. Сады разбивались по новой планировке, в английском стиле, даже дерн завезли из Сомерсетского графства…

Вскоре после окончания второй мировой войны дочь Ротшильда Эмми пожертвовала поместье Международной лиге спасения с условием, что там будет размещен Центр реабилитации жертв нацистских «медицинских исследований».

К тому времени подобралась команда первоклассных медиков — хирургов, дантистов, дерматологов, психиатров, физиотерапевтов. Северное крыло здания было переоборудовано в клинику пластической и восстановительной хирургии, южное — перестроено под жилые помещения, где ничто, по возможности, не напоминало больницу, потому что мисс Ротшильд надеялась как раз на то, что красота окружающего мира поможет людям забыть о пережитых страданиях.

— Душа нуждается в лечении не меньше, чем тело, — частенько говаривала она.

Поэтому комнаты были обставлены с довоенной роскошью и элегантностью, заново оборудованы сауны, теннисные корты и бассейн. Стены украшали чудесные картины, на кухне колдовали швейцарские повара, которые вместе с диетологами изобретали блюда, полезные для здоровья и изысканные одновременно. Каждый вечер из Лозанны приезжало струнное трио, чтобы развлекать обитателей «Маривала» за ужином; в большом зале показывали кинофильмы (преимущественно комедии). Нигде, ни в одном медицинском учреждении мира пациенты не были окружены таким вниманием и такой роскошью. Иногда с благотворительными целями здесь выступали даже мировые знаменитости (например, Артур Рубинштейн и Марсель Марсо).

И все-таки «Маривал» прославился прежде всего в области операционной деятельности. К 1950 году это название стало синонимом по отношению к самым передовым методам современной хирургии. Здесь творились чудеса, писалась новейшая история медицины — и все главным образом благодаря достижениям молодого швейцарского врача.