Масонство и русская интеллигенция

Самой характерной чертой оделяющей членов Ордена от представителей русского образованного слоя является тоталитарность их миросозерцания. Отмечая характерные признаки миросозерцания основателя Ордена Н. Бердяев писал: "Белинский, как типичный русский интеллигент, во все периоды стремился к тоталитарному миросозерцанию". "Он был нетерпим и исключителен, как все увлеченные идеей русские интеллигенты и делил мир на два лагеря" ("Русская Идея", страница 60-61). Белинский однажды заявил: "Мы люди без отечества - нет хуже, чем без отечества; мы люди, которых отечество - призрак, - и диво ли, что сами мы призраки, что наша дружба, наша любовь, наши стремления, наша деятельность - призрак". Беспочвенность, как самую характерную черту интеллигенции, отмечает и Бердяев во многих своих книгах. Вот несколько его таких высказываний: "Раскол, отщепенство, скитальчество, невозможность примирения с настоящим, устремленность к грядущему, к лучшей, более справедливой жизни - характерные черты интеллигенции". "Интеллигенция не могла у нас жить в настоящем, она жила в будущем, а иногда в прошедшем". "Интеллигенция была идеалистическим классом, классом людей целиком увлеченных идеями и готовыми во имя своих идей на тюрьму, каторгу и на казнь". Интеллигенты в своих наиболее радикальных слоях не имели почти точек соприкосновения ни с русским прошлым ни с настоящим. "Для интеллигенции, - указывает Бердяев, - характерна беспочвенность, разрыв со всяким сословным бытом и традициями". "Интеллигенция жила в расколе с окружающей действительностью, которую считала злой, и в ней выработалась раскольничья мораль. Крайняя идейная нетерпимость русской интеллигенции, была самозащитой: только благодаря своему идейному фанатизму она смогла выдержать преследования и удержать свои черты". Точно такую же характеристику дает интеллигенции и Г. Федотов в статье "Трагедия интеллигенции" ("Новый Град"): У интеллигенции "Идеал коренится в "идее", в теоретическом мировоззрении, построенном рассудочно и властно прилагаемые к жизни, как ее норма и канон. Эта "идея" не вырастает из самой жизни, из ее иррациональных глубин, как высшее ее рациональное выражение. Она как бы спускается с неба, рождаясь матерью землей". "Говоря простым языком русская интеллигенция "идейна" и "беспочвенна". Это ее исчерпывающие определения. Они не вымышлены, а взяты из языка жизни: первое, положительное, подслушано у друзей, второе, отрицательное, у врагов (Страхов). Постараемся раскрыть их смысл. Идейность есть особый вид рационализма, этически окрашенный". "К чистому познанию он предъявляет, по истине, минимальные требования. Чаще всего он берет готовую систему "истин", и на ней строит идеал личного и общественного (политического) поведения. Если идейность замещает религию, то она берет от нее лишь догмат и святость: догмат, понимаемый рационалистически, святость - этически, с изгнанием всех иррациональных, мистических или жизненных основ религии. Догмат определяет характер поведения (святость), но сама святость сообщает системе "истин" характер догмата, освящая ее, придавая ей неприкосновенность и неподвижность. Такая система не способна развиваться. Она гибнет насильственно, вытесняемая новой системой догм, и этой гибели идей обыкновенно соответствует не метафорическая, а буквально гибель целого поколения". "Русское слово "интеллигенция", - пишет известный меньшевик Дан в "Прохождении большевизма", - обозначает не профессиональную группу населения, а особую социальную, объединенную известной политической солидарностью" (стр. 32). "Интеллигент, - пишет проф. В. Вейдле в "Три России", - одинаково не признавал своим человеком, не разделявшего его политических идей и человека безразличного к политическим идеям. У Врубеля, Анненского или Скрябина могли быть (как впрочем, и, у любого бюрократа) интеллигентские черты, но классический интеллигент не счел бы этих людей своими и окончательно отшатнулся бы от них, если бы мог поставить им на вид малейшую политическую ересь - подобно тому, как достаточно было профессору не высказать одобрения студенческой забастовке, чтобы его отчислили от интеллигенции... К духовной свободе относилась враждебно, как большая часть бюрократии, так и большая часть интеллигенции". Инакомыслие со времен Герцена, Бакунина и Белинского всегда считалось интеллигенцией самым злейшим преступлением из всех существующих на свете".

VIII