Масоны

Весь этот разговор Пьер слушал молча и надувшись, думая в то же время про себя: "Неужели этот старый сморчок не понимает, что я оттого именно и болен, что он живет еще на свете и не засох совсем?"

К концу визита Егор Егорыч неумышленно, конечно, но помазал елеем душу Пьера.

- Сусанна Николаевна весьма соболезнует о вашем нездоровье, - сказал он, обращаясь к нему, - я сегодня же напишу ей, каким я вас молодцом застал. А вы здесь долго еще останетесь? - отнесся он к m-me Углаковой.

- Ах, не думаю! Если выздоровление Пьера пойдет так успешно, как теперь идет, то мы через месяц же возвратимся в Москву.

- И monsieur Pierre оставляет Петербург и переедет с вами в Москву? спросил Егор Егорыч.

- Конечно, без сомнения! - подхватила m-me Углакова. - Что ему в этом ужасном климате оставаться? Да и скучает он очень по Москве.

- Поэтому au revoir! - произнес Егор Егорыч, обращаясь к матери и к сыну, и с обычной для него быстротой исчез.

Вскоре наступившая затем суббота была знаменательным и тревожным днем для Сверстова по той причине, что ему предстояло вместе с Егором Егорычем предстать перед министром внутренних дел, а это было ему нелегко, так как, с одной стороны, он терпеть не мог всех министров, а с другой - и побаивался их, тем более, что он тут являлся как бы в качестве доносчика. Последняя мысль до такой степени обеспокоила его, что он открылся в том Егору Егорычу.

- Что за вздор? - воскликнул тот с некоторой даже запальчивостью. - Дай бог, чтобы в России побольше было таких доносчиков! Я сам тысячекратно являлся таким изветчиком и никогда не смущался тем, помня, что, делая и говоря правду, греха бояться нечего.

В приемной министра, прилегающей к его кабинету, по случаю вечернего времени никого из просителей не было и сидел только дежурный чиновник, который, вероятно, заранее получил приказание, потому что, услыхав фамилии прибывших, он без всякого доклада отворил им двери в кабинет и предложил войти туда. Те вошли - Егор Егорыч, по обыкновению, топорщась, а Сверстов как будто бы его кто сжал и давил в тисках. За большим письменным столом они увидели министра в новом, с иголочки, вицмундире, с сильно желтоватым цветом довольно красивого, но сухого лица, на котором как бы написано было, что министр умел только повелевать и больше ничего. Увидев посетителей, он мотнул им головой и небрежно указал на два стула около стола. Егор Егорыч совершенно свободно плюхнул на свой стул, а Сверстов, проклиная свою глупую робость, едва согнул себя, чтобы сесть. Министр с первого же слова начал расспрашивать о деле и о личности Тулузова. Егор Егорыч, догадываясь, что у его сотоварища от смущения прилип язык к гортани, начал вместо него выпечатывать все, касающееся существа тулузовского дела, и только по временам обращался к Сверстову и спрашивал его:

- Так я говорю?

- Совершенно так! - подтверждал тот, мрачно смотря в пол.

Затем, после множества переходов в разговоре на разные подробности, министр прямо уже отнесся к Сверстову:

- От вас первого, как я усматриваю, подано заявление в земский суд?..

- От меня-с, потому что подозрение касательно личности господина Тулузова мне одному принадлежало, или, точнее сказать, для одного меня составляет твердое убеждение! - постарался Сверстов выразиться несколько покрасноречивее.

- А мне вы можете повторить ваше заявление? - продолжал министр совершенно сухим тоном.

- Могу, ваше превосходительство, вам, и государю, и богу повторить мой извет. - произнес с твердостью Сверстов.

- В таком случае подайте мне завтра же докладную записку! присовокупил министр.

- Она у меня написана, ваше высокопревосходительство, - поправился в наименовании титула Сверстов и подал заранее им приготовленный, по совету Егора Егорыча, извет на Тулузова.

Министр, прочитав чрезвычайно внимательно всю бумагу от начала до конца, сказал, более обращаясь к Егору Егорычу:

- Хоть все это довольно правдоподобно, однако я должен предварительно собрать справки и теперь могу сказать лишь то, что требование московской полиции передать дело господина Тулузова к ее производству я нахожу неправильным, ибо все следствия должны быть производимы в местах первичного их возникновения, а не по месту жительства обвиняемых, и это распоряжение полиции я пресеку.

- А нам только того и нужно-с! - полувоскликнул Егор Егорыч и взглядом дал знать Сверстову, что пора раскланяться.

Когда они вышли от министра, то прежде всего, точно вырвавшись из какого-нибудь душного места, постарались вздохнуть поглубже чистым воздухом, и Егор Егорыч хотел было потом свезти доктора еще к другому важному лицу Сергею Степанычу, но старый бурсак уперся против этого руками и ногами.

- Господь с ними, с этими сильными мира сего! Им говоришь, а они подозревают тебя и думают, что лжешь, того не понимая, что разве легко это говорить! - воскликнул он и, не сев с Егором Егорычем в сани, проворно ушел от него.

Таким образом, Марфин заехал один к Сергею Степанычу, который встретил его с сияющим от удовольствия лицом.

- Были вы у министра и получили там успех? - спросил он.