Мастер и Маргарита

повелительница, а я не вернусь, нипочем не вернусь! Ах, хорошо, Маргарита Николаевна! Предложение мне делал, -Наташа стала тыкать пальцем в шею сконфуженно пыхтящего борова, -предложение! Ты как меня называл, а? -кричала она, наклонясь к уху борова.	back, not for anything! Ah, it's good, Margarita Nikolaevna!... He propositioned me,' Natasha began jabbing her finger into the neck of the abashedly huffing hog, 'propositioned me! What was it you called me, eh?' she shouted, leaning towards the hog's ear.
- Богиня, - завывал тот, - не могу я так быстро лететь. Я бумаги могу важные растерять. Наталья Прокофьевна, я протестую.	'Goddess!' howled the hog, 'I can't fly so fast! I may lose important papers, Natalya Prokofyevna, I protest!'
- Да ну тебя к черту с твоими бумагами! -дерзко хохоча, кричала Наташа.	'Ah, devil take you and your papers!' Natasha shouted with a brazen guffaw.
- Что вы, Наталья Прокофьевна! Нас услышит кто-нибудь! - моляще орал боров.	'Please, Natalya Prokofyevna, someone may hear us!' the hog yelled imploringly.
Летя галопом рядом с Маргаритой, Наташа с хохотом рассказывала ей о том, что произошло в особняке после того, как Маргарита Николаевна улетела через ворота.	Flying beside Margarita, Natasha laughingly told her what happened in the house after Margarita Nikolaevna flew off over the gates.
Наташа созналась в том, что, не прикоснувшись более ни к каким подаренным вещам, она сбросила с себя одежду и кинулась к крему и немедленно им намазалась. И с нею произошло то же, что с ее хозяйкой. В то время, как Наташа, хохоча от радости, упивалась перед зеркалом своею волшебною красой, дверь открылась, и перед Наташей явился Николай Иванович. Он был взволнован, в руках он держал сорочку Маргариты Николаевны и собственную свою шляпу и портфель. Увидев Наташу, Николай Иванович обомлел. Несколько справившись с собою, весь красный как рак, он объявил, что счел долгом поднять рубашечку, лично принести ее...	Natasha confessed that, without ever touching any of the things she had been given, she threw off her clothes, rushed to the cream, and immediately smeared herself with it. The same thing happened with her as with her mistress. Just as Natasha, laughing with joy, was revelling in her own magical beauty before the mirror, the door opened and Nikolai Ivanovich appeared before her. He was agitated; in his hands he was holding Margarita Nikolaevna's shift and his own hat and briefcase. Seeing Natasha, Nikolai Ivanovich was dumbfounded. Getting some control of himself, all red as a lobster, he announced that he felt it was his duty to pick up the little shift and bring it personally . . .
- Что говорил, негодяй! - визжала и хохотала Наташа, - что говорил, на что сманивал! Какие деньги сулил. Говорил, что Клавдия Петровна ничего не узнает. Что, скажешь, вру? - кричала Наташа борову, и тот только сконфуженно отворачивал морду.	The things he said, the blackguard!' Natasha shrieked and laughed. The things he said, the things he tempted me to do! The money he promised! He said Klavdia Petrovna would never leam of it. Well, speak, am I lying?' Natasha shouted to the hog, who only turned his muzzle away abashedly.
Расшалившись в спальне, Наташа мазнула кремом Николая Ивановича и сама	In the bedroom, carried away with her own mischief, Natasha dabbed some cream on Nikolai Ivanovich and was herself struck dumb with