`Мастер и Маргарита`: гимн демонизму? либо Евангелие беззаветной веры

И если все мы по предопределению Свыше — посланники Божии одни к другими, то человечество не имеет необходимости в «священных писаниях», но имеет необходимость в безбоязненной жизни по совести с доверием и верой Богу.

Соответственно этому о «священных писаниях» религиозных культов в Коране сообщается:

«Для всякого предела — своё Писание. Стирает Бог, что желает, и утверждает; у Него — мать книги» (Коран, 13:38, 39). И сам неоднократно характеризуется как

(в частности, суры 15:9; 38:1; 43:4; 73:19; 74:34, 50, 54; 80:11).

Из чего можно понять, что «священные писания», на которых основаны исторически реальные религиозные культы, в истории человечества подобны записной книжке с адресами и телефонами в кармане человека, к которой человек обращается только тогда, когда ему следует вспомнить то, что он забыл. Если его память легкодоступна, то он вполне может обойтись без записной книжки, не превращая её в предмет своей особой заботы. Но для многих потерять записную книжку — значит потерять себя в этом мире, поскольку с её потерей оборвутся многие связи с другими людьми, и многие связи оборвутся необратимо.

Так же и в культуре всякого национального общества и многонационального человечества: живая религия — двустороннее осмысленное общение живых людей и Бога живого по совести. «Священное писание» в этом общении людей и Бога — далеко не главное, ибо оно, прежде всего, — напоминание о необходимости пребывать в для тех, кто не вошёл в неё по каким-то их личностным причинам. Но если писания, возведённые в ранг священных, изолганы, как об этом предупреждает Коран многократно, то, приняв и придерживаясь их в качестве

вероучения, заглушая голос совести в угоду записанному в них, невозможно обрести религию — общение с Богом живым в единстве эмоционального и смыслового строя души человека.

Возглавившие Халифат воспреемники наследия Мухаммада не поняли этого смысла веры и религии, вследствие чего и были обеспокоены созданием эталонного экземпляра «священного писания», на основе которого они сами, а потом и их преемники могли бы программировать психику подданных [106]. Им было чуждо и противно дело распространения живой веры людей Богу живому по совести, в которой все люди без исключения — посланники Божии один к другим, а слова каждого к другим должны быть сообразны миропониманию этих «других» и сообразны обстоятельствам.

Создание же «эталонного экземпляра» писания, возведённого в ранг священного, не разрешает проблемы единообразного понимания смысла жизни людьми и обществами в целом, поскольку одни и те же слова даже в одно и то же время разные люди понимают по-разному, что обусловлено их нравственностью, знаниями и навыками, личностной культурой психической деятельности (прежде всего, культурой чувств и культурой интеллектуально-рассудочной деятельности); и соответственно один и тот же человек, по мере своего развития (а также и деградации, если он идёт по этому пути) уходит от прежнего своего понимания одних и тех же слов. И об одном и том же один и тот же человек разным людям говорит несколько по-разному, соотносясь с их миропониманием и настроением, и свои мысли для себя самого в разные периоды своей жизни он выражает по-разному, исходя из своей реально меняющихся с течением жизни нравственности, освоенных им знаний и неформализованных навыков. Соответственно этим особенностям выражения смысла в членораздельной речи и извлечения смысла из неё, хадис, гласящий: «Для того, чтобы стать лжецом, человеку достаточно только передать дальше всё то, что он услышит»,

— обладает более широким и глубоким смыслом, нежели смысл того контекста, в котором он приведён в цитированном источнике [107].

И если по существу, то создатели канонического текста Корана стали первыми извратителями той веры и религии, которым учил богослов-Мухаммад делами своей жизни искренне, возможно в чём-то и ошибаясь [108]. Это так, даже в том случае, если бы воспроизведённая ими редакция представляла бы собой исключительно полное собрание стенограмм всего того, что было произнесено Мухаммадом и охарактеризовано им как Откровение, без каких-либо изъятий и посторонних добавлений, обусловленных желанием удовлетворить политическим потребностям нарождающейся “элиты” мусульманской цивилизации.

И в одном аспекте обвинения, выдвигаемые против создателей зейдовско-османовской редакции Корана неоспоримы: суры-главы Корана приведены ими не в той последовательности, в которой они открывались Мухаммаду. Возьмите любую книгу и переставьте местами её главы: вы получите повествование либо с совершенно иным смыслом, либо затрудните читателю, который не знает истинной последовательности глав, постижение её смысла.