Мастер кулачного боя

Лена дернулась всем телом и замерла. Ее странное оцепенение было бы полным, если бы не мелкая дрожь, пробегавшая по рукам и плечам.

– Как у вас оказался пистолет? – Китаец смотрел на Лену, как на душевнобольную.

Она вздернула плечи, точно марионетка, которую кукловод резко дернул за нити.

– Это пистолет вашего мужа? – Китаец все больше чувствовал себя сподвижником доктора Юнга.

– Да, – осторожно, словно произнесенное ею слово грозило укусить ее, сказала Лена.

– Он держал его в спальне?

Лена боязливо кивнула и опять закрыла лицо руками. Но истерики не последовало, и Китаец облегченно вздохнул.

– Куда он его обычно клал? – Китаец ловил на себе заинтересованный и одобрительный взгляд Бухмана.

– Под поду... – Лена вдруг замолчала, как будто нарушила данный кому-то обет.

– А в ту ночь... – Китаец ободряюще посмотрел на Лену, – он лежал на обычном месте?

– Наверное, – робко проговорила Лена и с опаской взглянула на Танина. – Я невиновна, – упрямо и обреченно повторила она.

– Знаю, – твердо произнес он. – И как же он оказался у вас? – обходным путем Китаец вновь подошел к интересующей его теме.

– Я... я... – Лена стала нервно заикаться, – мне ска... – Ее снова сотряс страшный всхлип, по щекам покатились слезы.

– Вы сами его взяли?

Лена молчала, опустив голову и пытаясь как можно плотнее сжать не слушавшиеся ее дрожащие губы. Она вытирала слезы указательными пальцами, как-то потерянно и неловко, скорее, просто потому, что неоднократно видела этот стыдливый жест, растиражированный в кинофильмах и неоднократно описанный в романах. Ей, чувствовал Китаец, по сути, наплевать, какое она производит впечатление: сломленного или мужественного человека.

– Так вы его взяли? – с жалостью посмотрел на нее Китаец.

Лена лихорадочно закивала и закрыла глаза.

– Сами? – не унимался Китаец.

– Мне... мне... – Лена открывала рот, как выброшенная на песок рыба.

– Или, может быть, вам кто-то посоветовал так поступить?

Лена замотала головой из стороны в сторону.

– Нет, – выдавила она из себя, – нет. Мне... – Лена снова не закончила фразы.

– Вы ведь не хотели стрелять? – решил Китаец зайти с другой стороны. – Не правда ли? Вы стреляли против своей воли?

– Против, – сказала Лена и прикусила губу.

– В состоянии аффекта?

– Не знаю, – глухо проговорила она.

– В тот момент вы ненавидели вашего мужа? – Китаец почувствовал бешеное желание закурить или просто выйти на воздух.

– Нет, нет, – торопливо повторила Лена, качая головой и ошарашенно тараща глаза, – нет, нет, я невиновна!

«Невиновна», – звучало в голове у Китайца рефреном. Он невольно остановил взгляд на мрачном лице Бухмана. Игорь многозначительно вздыхал и слегка морщился.

– В тот момент вы любили вашего супруга?

– Не знаю, – растерянно произнесла Лена.

Было такое ощущение, что смысл слов не доходит до нее, а если и доходит, то на такой короткий миг, что она не успевает свыкнуться с ним.

– Вы хотели нанять детектива, чтобы он помог вам? Но что он, по-вашему, должен делать? Искать настоящего убийцу?

Лена кивнула, быстро, почти незаметно, и снова опустила голову.

– Значит, вы считаете, что настоящий убийца на свободе? – продолжал Танин.

– Не знаю, – повисло глухой стеной.

Танин поймал себя на том, что его терпение по капле, медленно, но верно иссякает. Он снова посмотрел на Бухмана, который мерно раскачивался из стороны в сторону, напоминая не то растолстевшую кобру, не то муэдзина. Игорь избегал смотреть на Китайца, и Китаец знал, почему: рушился его план мягкого, но продуктивного дознания. В этой меланхоличной раскачке сквозило что-то допотопное, чувство вины человека, который только вчера научился стыдиться.

«Не то ли самое испытывал Моисей, водивший бедный свой народ по пустыне?» – пронеслось у Танина в голове. Минутная пауза не прибавила определенности ни разговору, ни монотонным движениям Бухмана. На миг Китайцу даже показалось, что этот гигантский маятник вступил в сговор с качающей из стороны в сторону головой женщиной. Его заворожила неожиданно открывшаяся ему чудовищная гармония качающейся плоти, движения которой съедали слова с какой-то шизофренической настырностью и беззаботностью.

«Встать и уйти!» – стрелой вонзилось в мозг.

Он сделал глубокий вдох, справляясь с неизвестно откуда накатившей тошнотой.

– Я слышал, вы были хорошей парой... – Китаец старался не глядеть на Лену.

Но услышать очередной ее всхлип висевшая между ними стеклянная стена не помешала. Эта стена не давала доступа к правде, к признанию или покаянию, а вот всхлипы и всякие нелепые слова она охотно пропускала. «Не позавидуешь психотерапевтам. Правильно, что за границей их сеансы так дорого стоят».

Тихие, протяжные подвывания свободно достигали ушей Танина. Он был подавлен и смущен. «Может, у нее расстройство психики? Неудивительно».

– Каким образом пистолет попал вам в руки? Вы хотели убить вашего мужа? – громко спросил он.

– Нет! – выкрикнула Лена и снова затряслась в плаче, который набирал обороты с каждой секундой.

– Вы дружно жили?

– Да.

– Хорошо. – Танин перевел дыхание и, повернув голову, встретился глазами с Бухманом. – Он не изменял вам?