Мастера и шедевры. Том 3

И мне кажется, работа двигалась потому, что я вынашивал свою мечту об иллюстрировании «Дон-Кихота» почти всю жизнь… Рыцарь Печального Образа и его верный оруженосец. Дон-Кихот и Санчо Панса. Многие считают, что они антиподы.

Думается, что это далеко не так…

Прав был Тургенев, противопоставляя Дон-Кихота Гамлету: это действительно полярные характеры. Дон-Кихот же и Санчо Пансо по-своему едины. Они оба мечтатели.

Один грезил о почти небесной справедливости, другой — об иной, более земной благодати, и, несмотря на зримое полное несоответствие характеров, они все же не могли существовать друг без друга…

Мне хотелось с самого начала ввести читателя в реальный и одновременно фантастический мир творения Сервантеса.

Художник неторопливо снимает этюд с мольберта и достает большую папку.

… Рыцарь готовит доспехи, помышляя о великих подвигах. Весь мир кажется Дон-Кихоту ареной для романтических турниров и сражений с легендарными силами…

О, как он после был горько разочарован этим земным-земным миром!

Начало… Идальго движется навстречу огромному солнцу. Ему видятся миражи. Сказочные рыцарские замки встают из клубящихся облаков… Но вскоре жестокая реальность вернет его на землю.

После битвы Дон-Кихот возвращается домой. Разбитый. Взваленный на осла. Но непокоренный.

Пока он один. Рядом нет Пансы.

Второй выезд… Вьются вымпелы бессмертия.

Пусть Дон-Кихот и Санчо не вернутся с победой, а рыцарь скоро скончается.

Но оба героя с этого мига будут жить вечно…

Начинается тяжелый путь. Битва с мельницами, бой с символами вечной людской круговерти. И снова сражение — с овцами, с непреодолимым равнодушием, победить которое очень трудно. Острый серп месяца озаряет фигуру изможденного идальго…

Офелия.

Колышется пламя свечи, озаряя страшную битву Дон-Кихота с бурдюками — этими очередными воображаемыми силами зла… Летит в воздух Санчо под хохот шутников и проказников с постоялого двора.

Долог, долог путь героев. Будто выжжен безлюдный мир, бездушный и жестокий… Дульсинея в звездах мечты… и грязное тряпье проезжей таверны.

Неохватен, непостижим мир Сервантеса.

Свадьба… Звучат кастаньеты, гудит земля Испании под каблучками красавиц…

Бездонна черная тьма пещеры Монтесиноса. Сверкают марионетки в бродячем райке. Изысканны и жутковаты образы герцога и герцогини, страшен их двор, полный сладких пыток и надругательств над духом Человека…

Наставление простодушного Дон-Кихота своему другу Санчо перед принятием сана губернатора. Санчо-губернатор…

Весы Фемиды.

Гогочущие хари титулованной черни… Вопреки суровой прозе будней наши герои летят к звездам. Они парят в галактике духа…

Рядом лист — битва с котами. Бескрайнее море тучных свиных туш, давящих копытами доспехи рыцаря, а над ними, как жалкий кузнечик, безумный идальго.

Напрасно утешает его Санчо…

«Я к смерти поспешаю…» — восклицает рыцарь.

Звонит одинокий колокол, напоминая о неминуемом конце. Быстротечно время, но вечно продолжается круговерть жизни…

Вращаются крылья мельниц.

Дон-Кихот умирает.

Но на потрескавшейся от бесчисленных потрясений матери-земле лежит, как вызов Вечности, железная перчатка рыцаря…

Горит, горит одинокая звезда его души. И… звонят, звонят бесчисленные колокола, и звучит, как бессмертный набат, душа Дон-Кихота — чистая, полная веры в свет и в могущество Человека…

Две маленькие фигуры почти расплавлены светом солнца. Но они неистребимы, ибо металл, из которого они созданы, — могущество правды…

Мастер снимает с мольберта последний лист… Московский зимний серебристый свет возвращает нас в студию.

Иллюстрация к «Дон Кихоту»

— Когда я окончил эту работу, — продолжает рассказ Савва Бродский, — мне показалось, что прошла целая жизнь. Так объемен и тяжек был этот труд. Потом вышли эти два тома…

Шло время.

Я начал работать над новыми иллюстрациями к Мопассану. Но вот однажды из почтового ящика достал конверт с письмом из Испании. Вот что я прочел:

«Сеньор дон Савва Бродский!

Твои иллюстрации меня восхитили и наполнили благодарностью мою душу, когда я увидел, что русский художник является одним из лучших иллюстраторов нашего Сервантеса.

С восхищением обнимаю, брат по искусству Хуан де Авалос».

Мне рассказали, что Хуан де Авалос — один из крупнейших современных скульпторов Испании, член Королевской академии изящных искусств «Сан Фернандо» в Мадриде… Знал ли я, что не пройдет и полугода, как я получу еще одно письмо из Испании!

Художник показывает мне письмо. Вот его текст:

«Сеньор дон Савва Бродский!

На чрезвычайной сессии, которая имела место в Королевской академии в Мадриде, Вы были выбраны академиком-корреспондентом нашей академии. Я имел удовольствие сообщить Вам об этом. Не сочтите за труд направить нам свое согласие…

Генеральный секретарь Королевской академии.

Федерико Сопенья Ибаньес».

— Понятно, — говорит, улыбаясь, Бродский, — что я был приятно удивлен, получив это любезное послание… Через некоторое время за письмом последовало приглашение от Королевской академии посетить Испанию с выставкой.

И вот в конце прошлого года с рисунками к «Дон-Кихоту» и произведениям испанских классиков XIX–XX веков я выехал в Испанию.