Мат гроссмейстеру

— Это… ты его… так?.. — голос сел; демонстрация силы отпрыска произвела на благородного графа неизгладимое впечатление. Молодой наследник безразлично пожал плечами.

— Он первый начал. Пойдем, папа, пойдем! Чес пока обезврежен — я сломал ему руку и, кажется, еще ногу, но не знаю, на что он может оказаться способен! Надо уйти как можно дальше отсюда…

— Но куда же мы пойдем? — блондин, уже сам направившись в указываемом сыном направлении, внезапно нахмурился, — Замок разрушен, где наши родные — мы не знаем…

— Потом разберемся! — Анри, скрипнув зубами, сильно дернул отца за рукав, — Главное уйти отсюда, идем же!

Через несколько минут беглецы уже спустились по залитым водой ступеням, ведущим к поместью Мактиере и, с наслаждением вдыхая вольный воздух, скрылись в лесу.

* * *

Голоса они услышали еще в коридоре, недалеко от комнаты несчастного Адриана. Закрытая дверь приглушала их, но слова оставались различимыми, и не вызывали в душе ничего хорошего.

— Чеслав провел пятнадцать лет в подвале, скованный по рукам и ногам! — Анхеля с его извечно простуженным тембром узнать было не трудно, а звук шагов позволял предположить, что ворас в негодовании расхаживает по комнате, — По-твоему у него нет причин ненавидеть, нет причин мстить?!

— Но ведь не я отправил его в подвал, — тихо отозвался граф де Нормонд, и голос его звучал так убито, что у сердобольной Татьяны мигом сжалось сердце, — Не я сковал…

— И не я играю со временными промежутками в прошлом! — взорвался альбинос, — Если бы все шло по моему плану, твои дети не были бы прокляты, ты бы не страдал, а жил бы себе спокойно до самой старости!

— То есть, никогда бы не увидел своих потомков? — Вик мрачно улыбнулся, вновь поворачиваясь к сыну, — Не узнал бы, какие они прекрасные люди, верил бы тебе и Чеславу… Не обрел бы бессмертие, силу…

— Которые обрел лишь благодаря нам! — здесь уже ворас едва ли не зашипел и, внезапно, в несколько шагов оказавшись рядом с собеседником, ухмыльнулся, касаясь пальцами его волос, — Да, кстати… кажется мне, негоже нарушать течение времени в прошлом, Вик… Ты стал ворасом в этом времени, — тонкие пальцы сжали каштановые пряди, и граф испуганно дернулся, вскинул руки, пытаясь освободиться. Анхель не обратил на эти потуги внимания — он был сильнее, как физически, так и магически, поэтому сопротивление особой помехой своим делам не считал.

Склонился к шее несчастного графа он в тот самый миг, когда перепуганные, взволнованные слушатели с грохотом распахнули дверь. Впился в нее, когда они ворвались в комнату…

Ренард, бывший сам человеком неслабым, отшвырнул негодяя от его жертвы и, сжав кулаки, шагнул навстречу. Виктор, у которого ворас, отлетая, вырвал несколько прядей волос, с тихим стоном опустил голову, медленно поднимая руку и касаясь раненной зубами неприятеля шеи.

Татьяна и Роман бросились, было, к нему… Но остановились, не совсем представляя, что должны делать.

Комната, в которой они оказались, и в самом деле производила впечатление больничной палаты — занавешенные окна, не пропускающие яркого света, тумбочка у кровати, уставленная пузырьками с неизвестными зельями, оставленными целителями этих лет, бледный мальчик лет четырех, лежащий на кровати с закрытыми глазами и тяжело, с присвистом дышащий, и стул возле этой кровати, на котором сейчас сидел белый, как мел, граф де Нормонд. Он медленно опустил руку, которой касался шеи и, глянув на кровь на пальцах, судорожно сглотнул. Потом перевел взгляд на кувшин с водой, стоящий здесь же, на тумбочке и, явно не до конца отдавая себе отчет в действиях, потянулся к нему.

Анхель, который на драку нацелен совершенно не был, следил за ним с ухмылкой, не выпуская при этом врагов из поля зрения.

Татьяна, глядящая на происходящее ошарашенно, потрясенно, замершая с открытым ртом, медленно последний закрыла и, глядя, как Виктор касается пальцами кувшина, вдруг рванулась вперед, перехватывая его руку.

— Тебе нельзя пить! — голос ее дрожал от отчаяния, — Нет, нельзя, Вик, не надо!..

— Видишь, как хороши твои друзья? — альбинос, посмеиваясь, склонил голову набок и внезапно сам шагнул к тумбочке, явно намереваясь взять кувшин. Ренард с рычанием подался, было, к нему, но негодяй хладнокровно вытянул в его сторону руку открытой ладонью вперед.

— Тихо, господин баронет, тихо… Ни к чему испытывать ваше бессмертие сейчас. Со мной вам не совладать! Gelida saecula!

Рене дернулся вперед, видя, как от ладони Анхеля отделяется сгусток желтовато-белого тумана — следствие произнесенного заклятия, — но не успел. Туман двигался быстрее человека, быстрее оборотня и, едва коснувшись пальцев, как будто растекся по всему телу, вынуждая его коченеть, столбенеть, застывать… Мужчина дернулся, изо всех сил сопротивляясь мерзкой магии, с трудом заставляя себя шевелиться, даже сделал шаг… Но шаг этот был слишком медленным.