Мать порядка. Как боролись против государства древние греки, первые христиане и средневековые мыслители

Вильгельм Гумбольдт в молодости, не помню точно, в каком году, пишет книгу «О пределах государственной деятельности». Название говорит за себя. Он пишет там, что нужно отказаться от взгляда на государство как на благо, надо отказаться от патернализма, от опасной и вредной иллюзии, что государство даёт нам какие-то блага. Надо резко уменьшать функции, права и поползновения государства в пользу личной свободы и общественной самодеятельности. Не сразу и не за один день – это должно происходить постепенно и неуклонно. Гумбольдт не революционер, в отличие от Пейна, и не считает, что не сегодня-завтра можно взять и уничтожить государство. Это философский трактат. В своей общественной практике Гумбольдт был просто либерал, гуманист, а вовсе не призывал к восстаниям и не звал на баррикады, как тот же Бакунин. Но он говорит, что нужно освободить человека от власти государства, нужно постоянно сужать функции государства, потому что государство противоположно человеку! Он отстаивает идею человеческой свободы, критикует патернализм, и говорит, что в идеале государство должно «схлопнуться», то есть вообще у него не должно остаться никаких функций.

Вот давайте, я приведу вам одну цитату из Гумбольдта, – она очень яркая, – на тему анти-патернализма и отрицания опеки государства над обществом. Вильгельм Гумбольдт пишет: «Государство, в котором граждане были бы вынуждаемы и побуждаемы следовать хотя бы самым лучшим законам, могло бы быть спокойным, миролюбивым и богатым государством, но оно представлялось бы мне толпой откормленных рабов, а не союзом свободных людей, действующих в границах прав».

То есть, смотрите, какая итересная и принципиально важная мысль: общество, в котором люди зависят от государства – это толпа откормленных рабов. Необходимо преодолеть это холопское упование на государство, десакрализировать его, «схлопнуть», лишить священного места в обществе. Эта идея последовательной, вплоть до нуля, аннигиляции, сжимания государства, то есть анти-этатизм анти-патернализм, анти-авторитаризм. Повторяю, это философский трактат. Гумбольдт не был каким-то революционером, в своей жизни он был общественник, гуманист, университет Берлинский организовал, лингвистику современную во многом создал.

Мы опять видим здесь, как и в случае с Томасом Пейном, такого последовательного и радикального либерала, который уже почти анархист. (Поскольку, вообще-то, между нами говоря, либерализм от Аристотеля до наших дней – не радикален и не последователен; это царство золотой середины и вечного лавирования между деспотизмом и анархией, вечного их запугивания друг другом и торговли с ними; в этом сила и слабость и специфика либерализма; а оттого крайний и последовательный либерал – уже не вполне либерал.)

Всегда интересны эти стыки, поскольку мы сегодня в преддверии анархизма, на его пороге стойм, подошли к нему вплотную, то мы и смотрим на разные факты и любопытные тенденции. Вот этот бульон, коктейль: Английская революция, Великая французская революция, новое общество, рушится традиционное общество со всей его вековой органикой и со всеми его «скрепами». И вот, как я уже сказал, на самом деле, либерализм, как вы, конечно, знаете, столь же многолик, как и анархизм. И дело

не только в том, что потом появятся либертарианцы, правые анархисты или такие крайние либералы, анархо-капиталисты, нечто, по-моему странное и немного нелепое, – борцы за частную собственность против государства. Но будут ещё ведь и левые либералы, и будут

либеральные социалисты. Я уже упоминал Герцена, которого иногда называют «либеральным социалистом», – он будет социалистом либертарным, будет либеральным. То есть Герцен не анархист, но очень близок к анархизму, либерализму, социализму, в этом поле находится. Будут некоторые мыслители в XX веке, которых я ещё не упомянул. Скажем, итальянский теоретик и практик середины XX века Карло Россели, прямо так и называвший свои идеи – «либеральным социализмом».