Математическое ожидание случайной величины

Идя вместе по испытаниям учебной программы, не самого одомашненного списка профессий ВУЗа, с ребятами, что поступили не сразу после школы, мы без особой разницы в социальном статусе, вместе ездили на картошку. Ходили в походы и жили в палатках лагерей летней практики. Вместе отлетали свои сорок часов летной практики на аппаратах тяжелее воздуха с названием Ан-2. И никогда бы не пришло в голову, что добродушный и улыбчивый круглощекий Толик, в военной форме на сборах станет строгим и пунктуальным ефрейтором. А, перманентно подвыпивший, но аккуратный и рассудительный невысокого роста Минька, превратится в жесткого и требовательного сержанта. Воинский устав, и определяемый им порядок отношений, возможно, и допускают равенство и братство, за вычетом из этой революционной мечты народов свободы. Но субординация по должностям и званиям, в первую очередь, испепеляет равенство. А братство, если оно не по родству, в армии достается самой высшей наградой, через совместное употребление непременных тягот и лишений. Без них, ни армии не существует, ни истинного смысла братства воинского не обрести. Ни на какой гражданке, скажу я Вам.

Стоивший немалых усилий процесс наведения порядка в тесной комнатушке, келье, с выгребанием остатков пиршеств, прежних обитателей и богатого видами мира насекомых средней Азии, в одно мгновение явил тщетность трудозатрат при одном виде этих сапог. Выше уровня сапог, поднимались к развилке, замызганные и засаленные брезентовые шаровары от популярного в шестидесятые прошлого века, костюма туриста. Образ туриста, которому в кедах до пыльных тропинок далеких планет, топать хочется, да, вот одна беда, для алфавита места мало в рюкзаке, с неизменной улыбкой аутиста, на своей волне очарования действительностью, какой бы она не была, с плакатов, фильмов и песен той эпохи, повсюду проникал в сознание молодых романтиков. Избежать коварных, притягательной силы, этих крепких сетей заманчивого мира дальних странствий и приключений, не удалось и мне. И потому этот частичный элемент гардероба у незнакомого визитера, сменил накатившую волну гнева на любопытство, к особи единого племени. Вершил композицию экстерьера, от пояса до шейного отдела, видавший виды свитер с оленями, истертый ветрами и временем, с покореженными до слабой узнаваемости их фигурами, и пейзажем, сквозь дыры в котором, читалось как у Челкаша «пролетарское происхождение». На дворе стоял сентябрь. Жара под сорок. Восточная окраина Туркмении. Столица дынной империи.

– Валёк, – представился крепкий, под сорок лет, невысокий носитель вышеописанного гардероба в соответствующей ему слабо сезонности и географии, но руки не протянул. Что означало не самый доверительный уровень общения даже на стадии обнюхивания двумя самцами. Оно и понятно.

Геодезический производственный мир на объектах в стадии изыскания, проектирования и строительства, являл собой большой плавильный котел из социальных слоев экспедиционного люда, по большей части, не вписавшихся в общечеловеческие нормы поведения в быту. Водители, как правило, народ сиделый, с такими послужными списками, что найти работу в городе или, там где люди привыкли спокойно, не озираясь ходить по улицам, им просто невозможно. Рабочих, для копки ям и траншей, перетаскивания грузов, начальники партий набирали исключительно из административно приговоренных к малым срокам и исправительным работам. Рабочим полагалось полевое содержание (суточные на прокорм, и квартирные зарплаты с местным коэффициентом её корректировок за особые географические и климатические условия). На самом деле, заботу, по содержанию осужденных под крышей и прокорму брала на себя наша социалистическая отчизна. А их денежное содержание, еще и экспедицией, составляло непозволительную роскошь, за которую привлекаемый персонал, имел честь расписываться в ведомостях выдачи, добровольно жертвуя её полностью во имя решения насущных экспедиционных задач, которых вне отведенной, сметы всегда было в достатке.