Матери

При одной лишь мысли о бесчисленных красотках, ждавших его за пределами гостиницы, он испытал дикое возбуждение и стал игриво похлопывать головкой члена по низу живота.

Завтра он заглянет в какую-нибудь бакалейную лавку и украдет выпивку. Отныне он будет баловаться ею каждый день.

Дверь в соседнюю комнату снова хлопнула, и Томми расслышал через стенку уже другой мужской голос.

Он с любопытством приложил ухо к стене.

Женщина говорила совсем тихо. Мужчина рассмеялся. Звучно, как мистер Холмс.

Затем Томми услышал, как скрипнул стул, закрылось окно – и пробудилось желание.

Кто эта женщина, принимавшая у себя одного мужчину за другим? Ну конечно, проститутка, что для такой невзрачненькой гостиницы было неудивительно. Судя по голосу, она довольно молодая, и Томми представил, что у нее длинные волнистые рыжие волосы, пухлый рот, точеная фигурка и аппетитные груди, словно созданные для того, чтобы их вволю лапали. В общем, полная противоположность толстухе Харпер, усмехнувшись, подумал он. Харпер Лейстер, одна из редких потаскух, еще встречавшихся в Эмпории, стала со временем местной знаменитостью. Ей было лет пятьдесят, она жила на Уилшир-драйв, в квартире, куда так и шастали разные типы. По слухам, через нее прошла половина школьников мужского пола – одним не терпелось лишиться девственности, другим хотелось набраться сексуального опыта, прежде чем блеснуть им перед своими подружками. Дилан признался Томми, что и сам переспал с ней, когда ему только-только стукнуло четырнадцать. И Томми частенько посмеивался над другом, потому как сам ни за что на свете не посмел бы прикоснуться к ней, с ее оплывшим брюхом и отвисшими сиськами… Не говоря уж о том, чтобы сунуть свой член в ее дырку, кишащую, как он думал, всевозможными микробами.

Вместо этого он набрался терпения и ждал.

Пока не дождался Хейли.

Томми улыбнулся, осушив целый стакан спиртного. Ему хотелось, чтобы Дилан поскорее вернулся. Уж ему-то он мог излить душу, не опасаясь, что тот его выдаст. Дилан ненавидел людей не меньше Томми. В этом смысле они нашли друг друга.

Это Дилан научил его стрелять из карабина, и не только по жестянкам и стеклянным бутылкам.

Дилан обожал подстреливать птиц на лету.

С тем же Диланом Томми принялся тащить что попало с открытых прилавков, а началось у них все со «слабо́» в бакалейной лавке на Грант-стрит. В тот день они уговорили две украденные бутылки водки, расположившись в поле за городом, и так назюзюкались, что не смогли вернуться вечером домой…

Томми зажмурился и, отвлекшись от своих мыслей, стал прислушиваться к шуму улицы с ощущением легкой грусти, оттого что ему пришлось уехать так далеко от Тессы, но он все же надеялся скоро увидеть ее – хотя бы во сне.

Однако с тех пор как оказался здесь, Томми ни разу не почувствовал, что людоед где-то рядом, и он молился, чтобы тот навсегда оставил его в покое и подыскал себе другую жертву.

Он блистал над трупом поверженного дракона. А кругом тускнело поле брани под багровым небом, в котором как будто отражалась земля, насквозь пропитанная кровью.

Солнце клонилось к закату. Тратить время зря больше было нельзя: он знал, что совсем ослаб и не сможет одолеть тех, кто выползает из своих логовищ с наступлением ночи.

В дорогу он теперь отправится в одиночестве, поскольку ему пришлось бросить останки своего верного коня на съедение стервятникам.

Мертвая тишина витала над городом, когда он проезжал через главные ворота. По мере продвижения к центру по извилистым улочкам он заметил, что их обитатели поглядывают на него из прикрытых ставнями окон, удивляясь, как он смог выжить в той резне, в то время как самые знатные рыцари королевства погибли от пламени дракона, от которого их не уберегли даже крепкие доспехи, а ведь эти герои считали его полным ничтожеством и постоянно давали ему понять: он им не ровня и годится разве что для чистки их сапог.

Иные женщины, завидев его, задирали замызганные юбки, выставляя напоказ свои костлявые бедра в надежде, что он позарится на одну из них и пойдет с ней в ее убогое жилище. Но он видел в них лишь тусклые отсветы недуга – сифилиса, изъевшего их плоть.

Добравшись наконец до второго пояса укреплений, представлявшего собой крепостную стену замка, он окинул взглядом окутанную пепельными облаками высокую башню, где его дожидалась принцесса.

Подъемный мост был опущен; стражники, охранявшие подступы к нему, пропустили его, не произнеся ни слова. Он хорошо знал, как попасть к ней в королевские покои, хотя прежнее его положение не позволяло ему даже приблизиться к ним. Вокруг царил полумрак, и, не встретив на пути никого из августейшего семейства, он шел один по увешанному гобеленами и картинами лабиринту коридоров, где когда-то толпилась вся местная знать.

Но все изменилось. Пришло его время.

Она возлежала обнаженная на кровати и ждала его, являя ему свою несравненную красоту в пламени расставленных по всей комнате свечей.