«МИНИСТР ПО ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ОТНОШЕНИЯМ»

Как ни странно, женщина, занимающаяся мужским делом, — летчик, капитан дальнего плавания, даже космонавт — вызывает меньшее удивление, чем женщина, занимающаяся извечным женским трудом — материнством. Эта «непрестижная» работа связана в сознании очень многих с бесконечным однообразием бытовых дел, отупляющих, убивающих творческое начало в женщине.

Как-то совершенно неожиданно для себя я стала чуть ли не достопримечательностью микрорайона. Незнакомые женщины улыбаются моим малышам: «Как выросла Аннушка!» И везде мне задают одни и те же вопросы, и приходится отвечать.

И это все ваши? Как вы справляетесь? Наверное, двойняшки? Вы, вероятно, не работаете? Дети ходят в садик? Нет? А как же? И «коронный» вопрос — как это могло мне прийти в голову: родить столько детей? Мне всегда и смешно, и грустно, и неловко как-то отвечать на это. Неужто это такой уж подвиг — ребенок? «Вы, наверное, очень любите детей?» — спрашивают меня. И этого вопроса я тоже не понимаю. Это же мои дети, при чем же тут «очень любите»? Кто «очень любит» детей, работает в детском саду, а я работаю со взрослыми студентами, к которым отношусь по-разному: кого люблю, а кого и не очень.

Итак, все пятеро — мои. Справляюсь обыкновенно, привыкла. Не «решилась», а исполняла свою мечту. Когда-то, когда я была еще девчонкой, рядом с нашим домом жила одинокая старушка. Каждый вечер она выходила с тарелкой еды и звала: «Кис-кис-кис!» И со всего переулка к ней бежали кошки, может, 30, а может, 40. Она с ними говорила, улыбалась им, а мне было страшно. Еще тогда я решила: пусть лучше буду плакать от своих детей, чем радоваться чужим кошкам. Как и всякая мечта, и моя при воплощении в жизнь претерпела какие-то непредсказуемые изменения, многое оказалось неожиданным.

Двойняшек у нас нет, старшему 13, потом дочери 11, сыну 9, еще двум дочуркам 7 лет и 4 года. Пока не плачу, что будет дальше — посмотрим. Работаю, дети в садик не ходят, справляемся так. Мой 6-летний сын однажды подсчитал, сколько дел я делаю одновременно, оказалось 7, при этом он, по собственному разумению, отнес в это число те, которые я не делала, а, так сказать, вдохновляла:

1) стиралось белье (Настя стирала, я руководила),

2) мылась посуда (Саня мыл, я опять же присматривала),

3) варился суп (сам собой),

4) закипал чайник (тоже сам),

5) Ваня, тот, кто все это подсчитал, рассказывал мне стихи, т. е. я проверяла его уроки,

6) на руках я держала младшую, т. е. нянчила ее,

7) мама отдыхала, т. к. я сидела!

Сын увидел мой труд и сказал мне, что видит, и сделал это без моей подсказки — это следствие большой семьи, очень серьезный ее плюс.

Я хочу, чтоб дети были моими единомышленниками, чтоб нам было хорошо — одновременно и плохо — тоже одновременно. Никогда я не понимала принципа: все лучшее — детям. Получается, что тогда все худшее — мамам и папам? Равенство — вот чего я хотела бы добиться в своей семье. Даже новорожденная крошка имеет право на личное желание, но и я тоже не прислуга при собственных детях.

Молодая мама жалуется мне, что у двухлетнего сынишки диатез. Спрашиваю, что он ел, оказывается, полтора килограмма апельсинов за вечер. «Ах, я не могу ему ни в чем отказать!» Неправда, это она себе ни в чем не может отказать: ребенок, наверное, хныкал и мешал ей, вот она и дала ему, чтоб молчал и не лез. У нас это невозможно, полтора кг — как раз по штучке на ребенка. Плачь — не плачь, больше нет. Зато все делится на всех. Сын придумал задачку: как 6 конфет разделить на 5 детей? Ответ: всем по одной и маме одну. До сих пор помню, как однажды мы были в гостях, и хозяйский 2-летний сын попросил у матери конфету. Та дала, и малыш тут же сунул ее в рот. Я просто была ошеломлена в первую минуту, что он ни о маме своей, ни о гостях не подумал, а потом сообразила: он же единственный. В большой семье такое невозможно. Даже если в школе кого-то угостят конфетой, он ее тащит домой и делит по крошечному кусочку на всех — такая уж семейная традиция. Хотелось бы быть понятой правильно: мне не нужна конфета, я вообще сладкого не ем, мне нужно, чтоб дети понимали, что мы — семья, что конфета, съеденная в одиночку, — горькая.

Мой старший сын мою семейную должность называет «министр по человеческим отношениям». В нашем маленьком государстве есть свои трудности и свои радости, свои проблемы и надежды.