Материнство

Мы-то, женщины, знаем, какое счастье — отдать, подарить. Подарив сыновьям однажды их личную жизнь, мы продолжаем дарить им свою собственную каждый день. Чего не сделаешь для счастья любимого человека! И мать наставляет сына: «Ничего, что дети, что алименты, я заплачу!» Сын уже отец, а сколько лет матери? Сколько лет она сможет работать, чтоб платить за него алименты? Чудовищная нелепость: отдать единственную жизнь, чтоб вырастить послушного, талантливого предателя.

Зимой светает поздно, и дети идут в школу на рассвете. Мамы первоклашек несут в одной руке рабочую сумочку и сумку для продуктов, пока пустую, а в другой — портфель и мешочек со сменной обувью сына. Мальчики идут налегке, засунув руки в карманы, закидывая голову к розовому светлеющему небу. Там над городом в лучах восходящего солнца медленно кружит дельтаплан. Дорога уходит вдаль.

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ СНЕЖНОЙ КОРОЛЕВЫ

Все почему-то прежде всего видят в детях сходство: «Как похожи!» А мне, наоборот, очень нравится бесконечное разнообразие этой похожести: то же, да не то же. Именно эта похожая непохожесть — самое привлекательное и самое трудное для меня. «Неужели у ваших детей нет недостатков?» — часто спрашивают. Честно говоря, я придерживаюсь точки зрения Пьера, для которого в его любимой Наташе не было недостатков, а были только качества: «Ко всем своим недостаткам, по мнению большинства: неряшливости, опущенности, или качествам, по мнению Пьера, Наташа присоединила еще и скупость».

Никого я не «исправляю», потому что не знаю, как это делать, да и не преступники закоренелые мои дети, чтоб их исправлять. Не понимаю разговоров о том, что, мол, добрым в жизни трудно, а надо то-то и то-то делать, тогда будет легче. Ну почему жестокому легче? Или, например, жадному? Ему все хочется подгрести под себя, а ведь это невозможно, вот он и страдает, что еще не все принадлежит ему. Разве это легче, чем быть довольным тем, что имеешь? Вышел на улицу — весна, солнце светит, капель — хорошо! А насчет счастья в личной жизни — так это кому что нравится. Иногда нравится как раз противоположное тому, что, казалось бы, должно. Однажды я была просто поражена, как пожилая женщина нахваливала своего зятя, и при этом без тени иронии: «Ну, у меня зять хороший! Ох и зять! Жадный-жадный!» У большинства человеческих качеств как бы две стороны: «хорошая» и «плохая», вот я и стараюсь в детях радоваться хорошей стороне и мириться с плохой: качество-то одно — уберем плохое, и хорошее исчезнет.

Ну, вот Саня, например, человек довольно замкнутый, он трудно входил в школьный коллектив, ему, по-моему, так и не удалось понять (и значит, принять) школярскую манеру человеческих отношений. Особенно плохо было в 4—5-х классах. Стоит он себе у доски на перемене, чертит чертеж какой-нибудь подводной лодки, входит в класс одноклассник, и раз — портфелем по голове: «Здорово, как дела?» Саня буквально взрывался, начинал рыдать, бросался с кулаками на «обидчика», а «обидчик» удивлялся: «Что я сделал?» Он ровно ничего не вкладывал в свой удар — поздороваться хотел, а этот набросился, как сумасшедший. Неужели я должна была учить сына так же общаться, чтоб ему было легче? Объяснять, что у ребят просто так принято, что его никто не хотел обидеть, что надо простить и забыть, — это я объясняла, конечно, и он слушал, и кивал головой, и, когда мог, не реагировал, но и только. Хорошо, что он этого не понимает и не принимает. Сейчас они все подросли, у ребят меняется система ценностей. Санина начитанность, увлеченность приобретают в глазах одноклассников больший вес, и все начинает выравниваться. У него теперь и защитник появился. Санька сам, смеясь, объясняет: «У меня нет силы и есть ум, а у него наоборот, вот мы и помогаем друг другу».

Зато некоторый холодок в его отношениях с одноклассниками спасает нас от многих, так сказать, «уличных влияний». Ребята в классе разные, и многие покуривают, например, но не мой сын: у него нет желания им подражать, они не авторитетны для него, а в семье никто не курит. И самое главное, никто уже и не пытается его высмеивать за это «немужское», с точки зрения мальчишек, поведение: привыкли, что он придерживается своих взглядов, своей, так сказать, линии жизни, а это, в свою очередь, достойно уважения. Помню, как-то я переполошилась: звонит мальчишка то и дело, а Саня ходит какой-то грустный. Стала допытываться и допыталась: у них такая игра, кто скажет слово «запятая», становится «рабом» того, кто его вынудил сказать это слово (вариант на тему: «Замри!», мы когда-то тоже играли). Я испугалась: «Саня, как это — рабом? А вдруг он прикажет — пойди укради?» Сын посмотрел на меня, как на глупую: «Ну почему я должен выполнять дурацкие распоряжения?» Значит, само собой разумеется, что есть граница допустимого — не это ли мечта многих мам, которые так боятся чужого влияния? Это «хорошая» сторона «плохого» качества — замкнутости. С чем же здесь бороться, что исправлять? И как? «Пойди поиграй в футбол»? Не играет он, он «Науку и жизнь» читает.