Матильда. Тайна Дома Романовых

– Даже если понадобится продать бриллианты моей короны…

Александра Федоровна оглядывалась с ужасом – столько задавленных людей! И все ради какого-то подарка? Она жалела пострадавших и не понимала их. А то, чего не понимаешь, обычно пугает, императрица боялась тех, кем собиралась править.

Николай прошептал:

– Вот о чем она предупреждала…

– Кто, Ники?

– Матильда пыталась меня перед коронацией предупредить о какой-то катастрофе.

Аликс поджала и без того узкие губы.

Они отправились в больницы, беседовали с пострадавшими, распоряжались о помощи, императрица зачем-то приказала выдать всем по бутылке мадеры, старалась каждому пожать руку, произнести несколько заготовленных фраз по-русски. Царская чета пыталась помочь, как могла. Их вины в давке не было, но Николай и Александра чувствовали, что виноваты перед несчастными.

И в тот же день допустили следующую ошибку.

Все ожидали, что государь объявит траур и даже на время отправится в монастырь, чтобы помолиться за погибших и пострадавших, но Николай лишь заказал панихиды и распорядился о похоронах. Никакие другие мероприятия отменены или хотя бы перенесены не были, на не до конца очищенном от тел погибших поле состоялся парад!

А вечером предстоял прием у французского посланника. Очень важный прием, французы основательно к нему готовились, из Парижа было привезено сто тысяч особенных роз без запаха (императрица не переносила запах цветов), несколько дней трудились повара, кондитеры, украшались здания…

Парад на трупах, пир во время чумы…

Эти прием, парад, продолжение праздничных торжеств Николаю не простили, он получил первое прозвище – Кровавый.

Юлия прибежала в их номер в роскошной гостинице «Дрезден», едва живая от ужаса.

Матильда схватилась за сердце:

– Что?!

– На Ходынском поле давка… – Старшей сестре никак не удавалось перевести дух.

– Ники пострадал?!

– Нет, там чуть не полторы тысячи народа подавили. И раненых не счесть.

– А государь?

– Да не было его там. На Ходынке народ за подарками собрался, возникла паника, многих в толпе и задавило.

У Матильды слегка отлегло, с Ники все в порядке. Стала расспрашивать подробней, но сестра знала немногое. Они спустились вниз, слушали страшные рассказы о трагедии, потом отправились в театр, где уже собирали пожертвования. Вся Москва из праздничной превратилась в траурную. Нет, кумач не заменили черным крепом, но теперь он смотрелся совсем иначе.

– Бедный Ники, свадьба была почти траурной, а коронация и вовсе превратилась в беду.

Юлия в ответ внимательно пригляделась к Матильде:

– Ты думаешь, об этом говорила гадалка?

– Наверное. Хорошо бы, чтоб только об этом.

Матильда не стала говорить, что сердце по-прежнему ныло, предчувствуя грядущие беды.

– Как думаешь, надолго объявят траур? Спектакли отменят? В какой монастырь поедут император и императрица?

Шквал вопросов Юлии, на которые Матильда смогла только пожать плечами:

– Откуда я знаю. – И мрачно пошутила: – Господин Власов еще со мной не советовался.

В том, что траур будет объявлен, почти никто не сомневался. Как не сомневались и в необходимости богомолья. Православные государи просто обязаны были на время удалиться в монастырь. Конечно, в России бывали давки и даже гибель людей, но чтоб так…

Но никакого Высочайшего повеления прекратить праздничные мероприятия не последовало.

Те, кто понимал опасность такого поведения, забили тревогу. Среди них была родная сестра молодой императрицы, великая княгиня Елизавета Федоровна, мужа которой, губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича, обвиняли в плохой организации и как следствие трагедии на Ходынке. Даже прозвучало прозвище – князь Ходынский.

Елизавета Федоровна отправилась к сестре.

Молодая императрица была словно натянутая струна, заметно, что все произошедшее ужаснуло ее, что Аликс трудно держать себя в руках, вообще трудно держаться на ногах и без истерики. Но поговорить все равно надо…

– Аликс, – Елизавета Федоровна сжала запястье сестры, в голосе слышалось неподдельное волнение, – Аликс, скажи Ники, что нельзя этого делать!

– Чего? – подозрительно прищурилась Александра Федоровна.

– Нельзя идти к французскому посланнику. Люди погибли, Аликс!

Сестра чуть поморщилась:

– Он знает и уже приказал помочь. А ты… хочешь быть святее всех?

Елизавета Федоровна посмотрела на сестру долгим сочувствующим взглядом, который вызвал у Аликс новый приступ раздражения.

– Тебя встречали в России с восторгом, меня – с ненавистью, хотя я ничего дурного не сделала. Ты вышла замуж с честью, я… – Аликс не договорила, поджав губы, но быстро справилась с собой, гневно продолжив: – Теперь коронация… Неужели из-за каждой давки за подарками следует отменять давно подготовленные празднества? Всегда бывали драки, даже с жертвами, это особенность русских праздников. Русские страшные любители бесплатного, сами за то и поплатились…