Матрица Теплухина. До и после первого миллиона

До сих пор вспоминаю встречу с Мортом Цукерманом, одним из крупнейших владельцев недвижимости в США. В качестве хобби он купил «USA Today» и до сих пор владеет этой газетой. Встречался я с ним в 2000 году, когда меня посетила идея – пригласить крупных иностранных инвесторов в российский рынок недвижимости, создать вместе с ними фонд.

Это было удивительно, но американский мультимиллиардер, которому, по большому счету, нет дела то того, где находится Россия, нашел возможность со мной встретиться, побеседовать, выпить чаю, поговорить о том, как он строит свой бизнес.

После часа беседы он произнес фразу, которая во многом определяет российский рынок и отношение к нему крупных международных инвесторов: «Я сейчас на Таймс-cквер строю два небоскреба. Там каждый этаж стоит столько, сколько ты собираешься собрать во весь свой фонд. Я Россию очень люблю, там очень красивые женщины, но инвестировать пока туда не буду».

Я встречался с главным раввином Нью-Йорка Артуром Шнаером. После кризиса 1998 года он приехал в Россию. Что такое главный раввин Нью-Йорка? Это человек, который через свою общину контролирует не менее половины богатства мира. Звонок: «Не хотите со мной поужинать-побеседовать?» Я был очень удивлен его интересом именно ко мне и заметил: «Здесь есть крупные бизнесмены – Ходорковский, Смоленский, Гусинский, Абрамович, которые вам как-то ближе… они могли бы не хуже меня рассказать о российской экономике». Раввин проявлял общечеловеческий или экономический интерес к России, объявившей дефолт и старавшейся изо всех сил реструктурировать свои долги. Прямых убытков у него не было, как и не было прямых экономических интересов, он – религиозный человек, он – не в бизнесе. Но его община – в бизнесе, в том числе в России! Интересовало его все: жизнь, экономика, кто основные игроки, какие перспективы. Чтобы выработать свою позицию, свое отношение, ему важно было услышать независимое мнение. Наверняка он беседовал не только со мной.

Ситуация меняется

В дальнейшем появились российские ПИФы, потом появились негосударственные пенсионные фонды, потом страховые компании, которые сегодня очень агрессивно завоевывают рынок. Затем коммерческие банки, которые в какой-то момент поняли, что они хорошо занимаются пассивными операциями, но с точки зрения активных операций сильны лишь в области работы с облигациями. Но рынок государственных ценных бумаг сужается, а на корпоративном рынке коммерческие банки до сих пор не обладают достаточной квалификацией. Поэтому многие банки по сей день предпочитают отдавать деньги в управление нам, по-прежнему оставляя за собой работу по привлечению активов. Размещение активов – наша задача.

«Тройка Диалог»: цифры и факты

На сегодняшний момент мы обслуживаем порядка 40 пенсионных фондов, свыше 20 банков, примерно 100 тысяч пайщиков ПИФов, несколько миллионов пенсионеров, 6 крупнейших страховых компаний. Это – наши клиенты. Порядка 1000 наиболее богатых граждан России обслуживаются в индивидуальном порядке, пользуясь услугами Private banking.

Некоторые мои конкуренты ошибочно думают, что в словосочетании Private banking главное – «banking».

Это неправильно.

Ответственно заявляю: люди, которые проходят по критериям клиента Private banking, как правило, все свои проблемы с «banking» уже решили. У самих свои банки есть, и зачастую не один.

У них проблема с доверием.

Что важнее: «private» или «banking»?

Private banking

– набор услуг, который не связан непосредственно с кредитами и депозитами, это комфорт, глубокий юридический, финансовый, налоговый и бухгалтерский профессионализм.

Например, у нас в стране уже много собственников, в том числе крупных, достигших 45–50 лет. Возраст, когда приходят мысли: «Я уже немолод, дети оканчивают университет, надо подумать о наследстве, о том, как его оформить». Российское законодательство этого не предусматривает, потому что лет 90 об этом никто не думал.

Когда по наследству передаются квартира, чашки, плошки – понятно. А когда металлургический завод стоимостью в 5 миллиардов долларов? У кого спросить? С кем посоветоваться? А вдруг что случится? А вдруг кирпич на голову? С кем построить правильную юридическую конструкцию, позволяющую эту задачу реализовать так, чтобы досталось всем детям, всем семьям, чтобы правильно все было? В Европе нередки случаи, когда преклонных лет владельцы семейного бизнеса, не желая поддерживать бездельников-наследников, завещают свои состояния благотворительным фондам. Мы до этой стадии еще не доросли. Нам хотя бы оформить то, что есть, зафиксировать статус-кво. Но аккуратно. Не так, как прежде: пошел, купил офшор за углом, на него все скинул.

Менеджерами не рождаются

Есть талантливые от Бога люди, которые рождаются менеджерами. Наверное, я не такой. Мои знания, опыт руководящей работы я приобрел за долгие и непростые годы работы в бизнесе.

Это не «безусловный рефлекс».