Мазарини

За пять месяцев Мазарини понял, что власть может «осчастливить» его, однако решать должна была королева, и именно она могла его отметить. Можно предположить — но только предположить, — что Мазарини надеялся не только потому, что Анна Австрийская всегда выказывала ему уважение, даже приязнь, но и потому, что верные друзья без устали «работали на него», в частности Уолтер Монтегью, набожный англичанин, перешедший в католическую веру, когда-то друг королевы Англии, ставший своим человеком в аббатстве Валь-де-Грас. Монтегью был близок к настоятельнице ордена кармелиток в Понтуазе, сестре канцлера Сегье (об этом значительном персонаже нам мало что известно). Следует также добавить — и это очень важная деталь, — что Мазарини был, если можно так выразиться, единственно возможным политическим «решением»: он не принадлежал ни к одному «клану», не представлял ни один дворянский род, не боялся никаких трудностей, разбирался в главных политических делах: в войне и особенно в дипломатии, в финансах и интригах двора. Наконец, красная мантия защищала Джулио, отстраняла от других и возвышала, ставя, по негласному этикету, в один ранг с принцами крови.

Но главное — кто другой?.. Кто осмелился бы предположить, что Мазарини «продержится», подобно Ришелье, восемнадцать лет.

Отсюда сплошные трудности, противоречия, препятствия и драмы. С мая 1643 года сплошная путаница…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

Множество проблем

Вечером 18 мая, накануне битвы при Рокруа — никто тогда, конечно, не понимал ни ее неизбежности, ни значения — Мазарини, который много знал и о еще большем догадывался, не мог даже вообразить, сколько проблем ему предстоит решать.

От двора и прежних коллег-министров (или кандидатов в министры) Джулио не мог ждать ничего, кроме ревности, хитроумных интриг, лицемерия с улыбкой на лице и опасных заговоров. Кардинал, истинный мастер интриги, не сомневался, что сумеет справиться с проблемами, даже если его жизни будет угрожать опасность, — кстати, так и случилось в начале карьеры и потом, на закате жизни Джулио.

Мазарини давно научился справляться с привычным (но относительным) непослушанием провинций, цеплявшихся за традиционные привилегии, он умел бороться с весьма опасными требованиями управителей этих провинций, знал, как защититься от жестких обвинений парламентов и Штатов некоторых провинций, хотя Ришелье редко использовал его в переговорах с возмутителями спокойствия, когда хотел поставить их на место или сбить с них спесь. Именно Ришелье показал Мазарини, на примере Перигора и — в еще большей степени — Нормандии, как справляться с обычными бунтами, порой жестокими и кровавыми, доведенных до отчаяния поборами властей «налогоплательщиков» в городе и деревне: кардинал пресекал волнения с помощью оружия, полевых судов и виселиц. Бунты, поднятые в мае 1643 года, длились долго, задерживая сбор налогов, так что в провинцию иногда посылали судебных исполнителей в сопровождении стрелковых рот.

То тут, то там за пределами границ продолжалась война против Испании и ее союзников — императора и некоторых немецких князей, а в Вестфалии вот-вот должны были начаться переговоры (давно задуманные Папой Урбаном VIII).

Мазарини никогда не был крупным полководцем и не претендовал на военную славу, однако он был знаком почти со всеми талантливыми — французскими и иностранными — генералами; они встречались в разных местах, в основном в Италии, на полях сражений, но преимущественно после битв. Для Джулио не имели значения ни «национальность», ни вероисповедание талантливых военачальников: как правило, он умело использовал этих людей и не колеблясь платил им (даже если это были генералы противника!).

Воспитывавшийся с ранних лет в атмосфере итальянских хитростей и ухищрений папского двора, Мазарини был выдающимся (пожалуй, даже слишком!) дипломатом. Именно поэтому его и заметил Ришелье, использовавший способности Джулио на дипломатическом поприще.

Случай предоставлял Мазарини множество возможностей проявить талант и находчивость.

Война шла уже восемь лет и должна была продлиться еще пятнадцать — кто мог это предвидеть? Следовало оплачивать военные расходы, и Денег требовалось все больше. Эту казавшуюся Неразрешимой проблему (она порождала нищету и сопротивление народа) необходимо было решать каждый месяц. Мазарини не был финансистом, но, как и его предшественник Ришелье, не сомневался, что найдет и министров и банкиров, которые оплатят все счета, ничего при этом не потеряв (хотя некоторый риск все-таки существовал, и кардинал желал обезопасить себя!). Конечно, дело обещало быть трудным, слегка кровавым и очень опасным… Но у Мазарини получилось!