Маздак. Повести черных и красных песков

И он до конца вдруг осмыслил арийские легенды: пустые скалы, безлюдные горячие пустыни, ядом брызжущие дивы и волкоглавые враги. Воитель-отец сражается насмерть с сыном, и вечный трагический закон это, предопределенный светилами. Смысла не дано знать — и не надо. Голое яростное стремление, и нет полутонов, колебаний, относительности. Арийская надменность прямизны. Изменником с чужой кровью выглядит при этом буйном торжестве природы брат героя Ростама, кабулский царь Шагад, вырывший западню на его пути:

Шагад сказал: «Ты страх внушал народам,Сражен ты справедливым небосводом.Зачем ты столько крови проливал?Всю жизнь ты грабил, вечно воевал.Пора твоя настала, лев Систана…»

Природа и дух человеческий… Война и мир… Найдут ли люди себя?.. По легенде Шагад пожалел умирающего воителя, дал ему в яму лук со стрелами для защиты от бродячих львов. Захохотал радостно Ростам и пронзил Шагада…

Но как же тогда царевич Сиявуш, пожелавший вечного мира и ушедший на чужбину, чтобы строить города счастья? Самый полный список этой легенды нашел он здесь, в одном из старых книгохранилищ. Совсем не тот Афрасиаб, извечный враг и родня Ахримана, появляется в ней:

Сказал Афрасиаб: «Мы видим оба,Что погрузилась в сон людская злоба…Покоя не было в душе людской,Но ты пришел и дал земле покой.

Еще такого не было событья!Мы отдохнем от войн,кровопролитья. Туран — твой друг…»

Пиран — главный гуранский воитель помогает Сиявушу в его мирных делах, Сам Ростам, живущий войной, неузнаваем, и потерявший разум Кей-Кавус обвиняет его в неправильном воспитании царевича:

Ему внушил ты: мир нужнее чести,Из сердца сына вырвал корень мести.

Покоя жаждешь ты и тишины,А не величья трона и страны…

А. может быть, именно здесь, на острие джамшидова меча между Эраном и Тураном, родилось это предание, возвышающее дух перед природой, мир перед войной?..

Авраам уже записал его стихами, но одно имя изменил. Туранка Зарингис — дочь царя Афрасиаба была верной женой благородному Сиявушу. Он назвал ее Фарангис, что значит «Ослепительная», «Солнечная»…

Бам… бам… бам… бам… Еще половину лета слушал он этот звон… Никогда не видел настоящего моря Авраам, но знал уже его безбрежность. В зыбких песчаных волнах была дорога в Согдиану, и тошнило его от свирепой верблюжьей качки. На глазах вырастали черно-серебряные барханы, пересыпаясь под ветром один в другой. Бешеная река Оке раздваивала пустыню, деля мир на Эран и Туран. Как хотела, текла она, и срамным именем от присевшей на песок женщины называли ее в просторечии.

9

Это было поздней осенью, когда пузырились от дождей неисчислимые самаркандские хаузы. Он уже много раз проходил по невольничьему торжищу, косясь на продаваемых женщин. И не останавливался, потому что всегда боялся увидеть их глаза…

В Ктесифоне друг его Кабруй-хайям купил себе как-то девушку, и никакого сомнения не появилось у него при этом. Артак имел жену родственной крови и красивую рабыню-ромейку для постели. Оба они посмеивались над Авраамом за его стеснительность. Так же естественно это было для них, как пить, спать, облегчаться. Он злился на себя и каждую ночь твердо решал найти себе женщину…

Под крытыми навесами был женский базар. Постоянные торговцы, перекупающие девушек у приходящих караванов, имели там положенные места. В синий и розовый атлас были закутаны женщины, дорогие украшения надевались им на оголенные руки и ноги, подвешивались к ушам и в проколы ноздрей, густосиняя полоса рисовалась по бровям. А это был случайный продавец, и у самого края сидели приведенные им девушка и старуха…

Сначала Авраам увидел заляпанную грязью маленькую ногу. Вода стекала с земляного навеса, и крупные глиняные брызги падали на нее. Тогда он невольно посмотрел и увидел широко раскрытые темные глаза под обычными бровями. Недоумение было в них…

Уже пройдя базар, Авраам вдруг остановился и потом вернулся. Быстро, не глядя, договорился он с бородатым узколицым декханом-согдийцем. Тот все повторял, что она — девственница и предлагал ему еще и старуху, которая умела красить кошмы. Они пошли к базарному главе. Специальный человек с серебряным знаком на цепочке принял положенную плату и установил, что девушка переходит в его полное владение…

Авраам привел ее в дом и все не смотрел на нее. Пройдя в комнату, он начал почему-то ходить от сундука к двери. Она стала к стене и молча поворачивала за ним голову. Взглянув на ее забрызганные ноги, он засуетился, взял большой кувшин и пошел к хаузу. Обернувшись, увидел Авраам, что она идет за ним…