Меч и ятаган

– Но вы же не собираетесь оставаться в пещере? Турки не станут проявлять снисхождение к обращенным в католицизм евреям. Они могут решить, что и ты из их числа!

– Турки! – вспыхнула она. – Кто третирует иудеев больше, чем христиане?

– Я просто хотел сказать, что…

– Знаю. Я пока не решила. Думаю, что смогу пригодиться в Биргу. Но остальные останутся здесь, тут безопаснее всего. Зерна хватит на шесть месяцев, источник у нас прямо в пещере. Фенсу говорит, что наша пещера надежнее фортов. Он сказал, что все турецкие пушки будут обращены… – она вдруг побледнела, – на рыцарей. Но он не думает, что до этого дойдет. Он помнит, что было, когда турки приходили в последний раз. Увидев укрепления, они повернули на Гоцо. А теперь остров еще лучше укреплен. Фенсу думает, что турки опять уйдут.

– В этот раз нет. На этот раз они победят. Они не уйдут, пока все не погибнут. Или пока не погибнем мы. Турки захватят остров, Мария. Если они найдут кого-нибудь здесь, мне даже страшно представить, что будет.

– А что станет с теми, кого они найдут в Биргу? Разве это лучше?

– Нет. Единственное, что будет лучше: если ты отправишься на Сицилию, потому что там они тебя вообще не достанут! – В его глазах читалась неприкрытая боль. – Мария, один раз у меня уже забрали тебя! Я не могу позволить себе потерять тебя снова!

– Никто меня у тебя не забирал. Ты сам выбрал иную жизнь. – Она вдруг спохватилась. – Прости, я не хотела!

– Я все понимаю. Представляю, как ты сердишься на меня.

Посмотрев ему в глаза, она покачала головой:

– Как я могу сердиться на тебя после всего, через что ты из-за меня прошел? Но я сердита на Бога за то, что Он отнял тебя у меня. Я сердита на орден, и я презираю великого магистра за его жестокость. Сердита на твою мать. А больше всего злюсь на себя за то, что так сильно ненавижу твои обеты. Но за все эти три года я ни разу не рассердилась на тебя, Кристиан. В те зимы, когда ты возвращался домой из караванов

, я собиралась прийти к тебе и рассказать об этом, но решила, что это слишком опасно для тебя и слишком болезненно для меня. И теперь, когда я вижу тебя, у меня вот тут разверзается бездна. – Она поднесла руку к груди. – Я хочу избавиться от нее, но не получается.

Он потянулся к ее щеке. Она отвернулась.

– Пожалуйста, не надо, – прошептала она. – Я не выдержу.

Ее глаза наполнились слезами, голос дрожал.

– Прости… – Он опустил руку, и его глаза тоже увлажнились. – Думаю… мне лучше уйти.

– Да, пожалуйста, – кивнула она.

– Если тебе что-то нужно, что-нибудь раздобыть, еще какая-то помощь… – (Она снова кивнула.) – Да хранит тебя Господь, Мария!

– И тебя тоже.

На следующий день Бартоломью, паж Кристиана, подкатил к пещере груженую тачку. Там было и масло, и мед, и зерно. Откинув холст, лежавший под продуктами, Фенсу нашел нечто еще более ценное – небольшой запас оружия. Три новые аркебузы, достаточное количество пороха и дроби, целая катушка фитиля и двадцать глиняных горшков с зажигательной смесью.

– Передай фра де Врису нашу благодарность, – сказал Фенсу Бартоломью, когда они закончили разгрузку.

– Шевалье де Врис просил сказать вам, что ничего об этом не знает, – искренне ответил Бартоломью.

На причале Биргу Анжела и Антонио Бука присоединились к другим аристократическим семьям, поднимающимся на борт флагманского корабля вице-короля Сицилии. Эти семьи не собирались участвовать в сражении, которое они считали делом ордена. Слуги Анжелы грузили целые ящики с ее имуществом, и это явно отражало надежду баронессы на то, что турки не позволят ей вернуться на Богом забытую Мальту. Позднее тем же днем корабли со стариками и больными, а также с аристократами, которые не относились ни к тем, ни к другим, покинули остров.

Инженер ордена пришел проверить, как идет возведение стены на участке, где работал Лука со своей бригадой. Он знал, что Мария живет не в Биргу, и спросил, останется ли она внутри стен, когда придут турки.

– Тысячи гражданских лиц остаются в Биргу и Сенглеа, – сказал он. – Великому магистру нужны люди, которые помогут все организовать.

«В том числе женщины», – прочла она по его лицу.

– Вас он упомянул отдельно, синьорина Борг.

Марии пришло в голову, уж не стоит ли за всем этим Кристиан, хотя большого значения это не имело. Она уже все для себя решила. Прятаться по пещерам – не в ее характере. В Биргу она могла быть чем-то полезной. А жить будет в доме отца.

Каждые пару дней по Биргу, подобно пожару, распространялись слухи о том, что турецкий флот уже показался на горизонте. Всякий раз такая молва лишь подстегивала работы по укреплению города. От скалы близ Биргу и Сенглеа протянулся целый лабиринт подземных хранилищ, и теперь люди по цепочке передавали и загружали туда все необходимое для того, чтобы пережить длительную осаду: сорок тысяч бочонков с пресной водой и вином, десять тысяч бушелей пшеницы и ячменя, сыр в огромных количествах, вяленый тунец, солонину, оливковое и сливочное масло. В погребах у подножия фортов артели сутки напролет заготавливали порох.