Меч и ятаган

– Его величество ясно дал мне понять, что не готов жертвовать флотом, что обязательно произойдет, если Мальта падет, османы пойдут дальше и постучат уже в его дверь. Мне приказано выдвигаться только в случае полной уверенности в победе. Пока такой уверенности у меня нет. Основная часть флота останется ждать до тех пор, пока уверенность не появится.

Поднялся рыцарь из Прованса.

– Я устал от деликатности и здравого смысла, – сказал он. – А от вашей дипломатии внутри все кипит! Весь христианский мир видит в нашем подкреплении помощь находящимся в отчаянном положении рыцарям ордена Святого Иоанна и людям Мальты, которые гибнут за веру. Вы не проявляете ни малейшего желания присоединиться к священной битве, дон Гарсия! Если вы сейчас откажетесь посвятить себя и свой флот борьбе за правое дело, то войдете в историю как трусливый пес! Вы уже посрамили память тех, кто погиб, сражаясь так храбро!

Побелев от ярости, вице-король вскочил, как будто намереваясь ударить рыцаря.

Однако не сделал этого.

В Биргу то и дело звучал набат, и Марии ничего не оставалось, как возвращаться на стены. Следующие три дня она сражалась наравне с мужчинами, стреляя из арбалета, закидывая турок греческим огнем и камнями. При любой возможности Мария возвращалась к Кристиану. Он по-прежнему был в критическом состоянии. В бреду он не узнавал ее. Каждую ночь она приносила еду, какую только могла достать, в епископский дворец, где Моисей ночевал на груде щебня в подвале. Было там и еще около десятка детишек, все моложе его.

– Ты тут за старшего, – сказала Мария Моисею. – Смотри, чтобы они никуда отсюда не уходили. Следи за ними, слышишь? Это важная и трудная работа, Моисей. Настоящая мужская работа. А мы на стенах справимся сами.

– Ладно.

На следующий же день Мария увидела, как Моисей бежит с зажигательными снарядами среди руин поста Кастилии. Она ничего не могла с ним поделать.

7 сентября

Почти через четыре месяца после обещанного срока силы подкрепления причалили в заливе Меллиха в северной части острова. Гонец побежал в штаб ла Валетта на площади Биргу.

– Численный состав подкрепления – девять тысяч человек, – доложил он.

Пока все вокруг ликовали, ла Валетт встревожился. Присланные силы были намного меньше обещанного, а главное, слишком малы, чтобы переломить ход войны. У Мустафа-паши по-прежнему оставалось во много раз больше воинов, которых он мог бросить в бой.

– Если он узнает, как мало солдат прибыло к нам на помощь, – тихо сказал ла Валетт командирам, – то ни за что не сдастся.

– Возможно, это уловка, сир, – предположил сэр Оливер. – Наверняка войска намного больше, чем сообщается.

Улыбнувшись, ла Валетт повернулся к Ромегасу:

– Сделай так, чтобы один из рабов с галер смог сбежать из твоих подземных темниц. Но сначала пусть он услышит разговоры между твоими людьми.

И великий магистр передал ему в точности слова, которые следовало подслушать рабу.

Раб сбежал под сплошным артиллерийским огнем. Его доклад заслушал целый ряд турецких офицеров. Вскоре раб предстал и перед самими Мустафой и Пияле.

– Господа… господа… – сказал он дрожащим голосом, волнуясь оттого, что ему довелось сообщить такие новости таким людям. – Конец света настал! В Меллиху прибыли силы подкрепления. Шестнадцать тысяч человек. Неверные танцуют на улицах и кричат, что осада завершена. Я видел, как они проводят смотр солдат, готовя их к решающей атаке!

Он буквально пресмыкался перед командирами, боясь, как бы его не постигла судьба гонца, приносящего дурные вести.

Мустафа-паша набросился на Пияле:

– Это все твоя вина! То, что вы не смогли помешать силам подкрепления пристать к берегу, просто непростительно! С самого начала тебя беспокоило только одно: сохранность твоего драгоценного флота, а в самый ответственный момент ты не смог им воспользоваться. Ты подвел своего султана, своих людей, Бога, в конце концов! Клянусь бородой пророка, своей ошибкой ты заслужил ощутить на себе меч султана!

Пияле лишь усмехнулся, глядя на старого генерала:

– Да будь у тебя хоть сорок тысяч воинов, ты и пятой частью не сможешь распорядиться. Ты четыре месяца брал остров, который можно взять за тридцать дней, и тебе нечего предъявить падишаху, кроме горы трупов и груды обломков, оставшихся от форта Сант-Эльмо. Твои воины разве что не бунтуют. Запал прошел, они сражаются как женщины, и благодарить за это султан должен тебя! Если его меч коснется моей шеи, то лишь на пути к твоей!

Мустафа выскочил из палатки.

– Трубите сигнал! – крикнул он своим ага. – Готовьтесь к эвакуации! Сожгите все, что нельзя унести!

Среди шороха одежд Мустафа шагал по лагерю, раздавая приказы. В медицинских палатках больные сползали с коек и сами тащили друг друга. Рабы под постоянные окрики грузили припасы обратно на корабли. Весь лагерь пришел в движение.